Барбара Картленд - Вальс сердец

– А что же будет с нами, если… нет? – с трудом выговаривая слова, произнесла девушка.

– Не нужно сейчас думать о таких вещах, радость моя, – сказал Миклош. – Для тебя лучше всего сейчас лечь в постель и постараться уснуть.

Гизела отчаянно помотала головой, но Миклош настаивал:

– Я буду здесь рано утром, еще до прихода врачей. Я обещаю, что они сделают все, чтобы твой отец поправился как можно скорее.

Гизела склонила голову ему на плечо и глубоко вздохнула. Потом она спросила:

– Как вы… оказались рядом… именно тогда… когда я так отчаянно… в вас нуждалась?

– Это судьба привела меня в этот клуб, – ответил Миклош. – Все та же судьба, которая руководит нами с момента нашей встречи в лесу.

– Если бы папа не стал… драться с этим ужасным человеком… мне пришлось бы… танцевать с ним!

– Забудь о нем, – сказал ей Миклош. – Наказание, которому я его подверг, нанесло сильнейший удар его самолюбию, а немцы чувствительны к таким вещам. Негодяй запомнит этот урок на всю жизнь. – И добавил со злостью: – Как этот мерзавец посмел тебя обидеть!

– Я не придала его словам никакого значения, – ответила Гизела, – а вот папу задело, когда он обозвал его фигляром.

– Могу себе представить! – согласился Миклош.

Им обоим пришла в голову одна и та же мысль: если бы речь зашла об их свадьбе, то Эстергази точно так же пренебрежительно отнеслись бы к Полу Феррарису, как и этот немецкий офицер.

Миклош нежно обнял Гизелу и, поцеловав ее в лоб, сказал:

– Ложись спать, любимая. Не тревожься об отце, теперь он на моем попечении. Уверяю тебя, утром все окажется не так уж и страшно.

Гизела несмело улыбнулась.

– Спасибо! Спасибо вам! – сказала она. – Вы такой… замечательный… и я вас… люблю!

– Я тоже люблю тебя, – своим глубоким голосом ответил Миклош.

Он поцеловал Гизеле руку и вышел из гостиной.

На следующее утро Миклош, как и обещал, пришел очень рано. Гизела только-только закончила одеваться.

Она почти не спала и всю ночь то и дело заглядывала в спальню отца, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке.

Доктор, видимо, дал ему снотворное, потому что проснулся он поздно и выглядел очень слабым. Гизела принесла ему воды и, выходя из спальни, молилась, чтобы Миклош не забыл своего обещания прийти пораньше.

Но ей не стоило беспокоиться.

Когда она вышла в гостиную, он уже был там, но не один – Гизела увидела там и леди Милфорд.

Заметив Гизелу, англичанка воскликнула:

– Милое дитя, вам надо было разбудить меня ночью! Я услышала о случившемся от горничной и сразу же помчалась сюда, чтобы чем-нибудь помочь!

– Вы очень добры! – сказала Гизела.

– Пустяки, – ответила леди Милфорд. – Ты же знаешь, что я хочу быть и твоим другом тоже. – Она посмотрела на Миклоша и добавила: – Молодой человек мне уже все рассказал. Эти ужасные немецкие солдафоны для всех представляют угрозу!

– Это правда. После победы над Францией они готовы пойти войной на весь мир, – согласился Миклош.

– Надеюсь, я не доживу до этого времени, – сказала леди Милфорд.

Понимая, что Гизела и Миклош хотят остаться вдвоем, леди Милфорд попрощалась и удалилась в свой номер.

Коридорный принес завтрак, предусмотрительно заказанный Миклошем для Гизелы. Есть Гизела не хотела, и Миклош стал уговаривать ее выпить хотя бы кофе.

Когда приехали врачи, Гизела сидела с отцом.

Врачей было трое: два хирурга и тот самый доктор, которого пригласил вчера Миклош.

Как она поняла из их разговора, один из хирургов был личным врачом герцогини и даже оказывал услуги самой императрице.

Врачи приступили к осмотру, и Гизела спросила, нельзя ли ей тоже присутствовать.

– Я думаю, вам лучше подождать нас в гостиной, фрейлейн, – сказал доктор.

На другой ответ она и не надеялась. В гостиной Миклош взял ее за руку, и это прикосновение немного успокоило Гизелу.

– Так не похоже на папу, – тихо сказала она. – У него всегда был беспокойный сон, а сегодня он спал так, словно ему нет дела ни до чего в этом мире.

– Я думаю, доктор дал ему снотворное, – сказал Миклош. – Сейчас ему нужно как можно меньше двигаться, чтобы не кровоточила рана.

– Это все из-за меня! – расстроенно произнесла Гизела. – Из-за того, что он хотел меня защитить.

– Я знаю, – ответил Миклош. – Этот пьяный юнец вел себя отвратительно, и я восхищаюсь вашим отцом, который дал ему отпор.

– Отец когда-то хорошо фехтовал, – сказала Гизела. – Но ведь это было много лет назад!

– И все же он не потерял форму, – с улыбкой заметил Миклош.

– Когда вы бросили вызов этому немцу, я услышала, как кто-то сказал, что вы – лучший клинок Венгрии. Это правда?

– Я завоевал этот титул в прошлом году.

– Как я горжусь вами! Вы поставили этого человека на место и заставили его почувствовать себя дураком.

– Он вызвал на дуэль вашего отца только потому, что был уверен, что тот никогда не держал в руках оружия и не способен защитить себя. Это поступок труса.

Миклош вспомнил испуг на лице Гизелы, когда началась дуэль, и, обняв ее за плечи, сказал:

– Все позади, моя милая. Я дождусь, пока врачи вынесут свой вердикт, а потом поеду в театр и сообщу управляющему, что ваш отец не сможет, к сожалению, выступать сегодня, а может быть, и завтра. Но я уверен, что его выздоровление – вопрос нескольких дней.

– Да… надеюсь… что это так, – произнесла Гизела, но в ее голосе прозвучало сомнение.

Они сидели, обмениваясь редкими фразами, но Гизелу не угнетала тишина, воцарявшаяся в паузах, потому что Миклош был рядом.

Будь Гизела сейчас одна, она мерила бы шагами гостиную, терзаясь самыми худшими предположениями.

Наконец дверь в спальню отца распахнулась, и на пороге появился доктор.

– Ваше высочество, не могли бы вы зайти на минутку?

– Да, конечно, – ответил Миклош и встал. Он вошел в спальню и закрыл за собой дверь, а Гизела успокаивала себя тем, что нет ничего удивительного в том, что ее не позвали – ведь она женщина.

Она была уверена в квалификации докторов, которых пригласил сам Миклош. Без сомнения, он уже оплатил их услуги, и Гизела подумала, что нужно будет обязательно вернуть ему деньги.

Но она подозревала, что услуги таких специалистов стоят немало, и боялась, что денег, которые успел отложить отец, не хватит, чтобы вернуть долг.

«Ему надо поправиться как можно скорее, – подумала Гизела, – и согласиться на предложение Иоганна Штрауса. Если его заработки возрастут вдвое или втрое, то, что бы ни случилось, мы не пропадем и сможем жить на отложенные средства».

Миклош все не возвращался, и Гизелу стали мучить дурные предчувствия. Она встала и стала шагать из угла в угол.