Стефани Блэйк - Огненные цветы
– Позвольте мне напомнить, что ваша родная земля – это Англия, – жестко сказал лорд Кларендон. – Между прочим, именно такого рода подстрекательские речи и делают неизбежным ваш отъезд. Естественно, вы сохраните и титул, и право на свои земли. То есть, я хочу сказать, вы можете продать их и поместить выручку там, где вам заблагорассудится. Франция, Швейцария, юг Италии – там вам будет хорошо до конца жизни.
– Да пусть меня лучше повесят!
Кларендон беспомощно развел руками и обратился к графу Тайрону:
– Может, вам удастся убедить его, милорд.
– Эдвард, у вас нет выбора, – спокойно сказал граф. – Не забывайте, вы несете ответственность перед своими сыновьями, перед Равеной и Ванессой. Если вы не примете ультиматум, всем им ох как скверно придется.
В конце концов герцог сдался.
– Хорошо. Если они удовлетворятся моим отъездом, то так тому и быть. – Он выпрямился во весь рост. – Но на континенте мне делать нечего. Европа ничуть не лучше Британии. Нет, я хочу жить в стране, где уважают достоинство личности, где человек, не важно, кто он – принц или нищий, – может свободно дышать. Свобода – вот что нужно мне и моей семье.
– И где же находится этот рай? – осведомился лорд Кларендон.
– В Америке, где же еще? На родине свободы и демократии.
Приняв решение, герцог отправился домой и рассказал о случившемся Равене и Ванессе.
– Что касается Кевина и Шина, они уже взрослые, пусть сами решают. Я не буду на них давить.
К этому времени оба его сына уже окончили Оксфорд и работали в Англии: Шин – интерном в лондонском Королевском госпитале, а Кевин – профессором английской литературы. Он был женат, и вскоре ожидалось рождение ребенка.
– Сегодня же напишу им, – сказала Ванесса. – Представляю, какое впечатление произведет на них вся эта история. – Герцогиня покачала головой. – Положим, видимся мы нечасто, но все равно как-то легче, когда знаешь, что они под боком, в десяти часах езды. Но Америка… Между нами лягут три тысячи миль, целый океан. Все равно что на Луну улететь.
Равена ласково погладила мать по плечу.
– Все образуется, мама, Кевин и Шин останутся с нами. Стоит им узнать, как поступили с папой, они плюнут на эту чертову старуху Англию и отправятся вслед за нами в Новый Свет. – Глаза у Равены разгорелись. – Новый. Потрясающе. Поскорее бы уехать.
– А как же Роджер? – спросила герцогиня.
– А что Роджер? Если он любит меня и все еще намерен жениться, поедет с нами.
Герцог хранил молчание. Не обольщайся, девочка. Не говоря, естественно, Равене и жене ни слова, в глубине души он надеялся, что Роджер О’Нил сохранит верность флагу, королеве и стране и разорвет помолвку.
Дело почти до этого и дошло. Услышав о предстоящем отъезде Уайлдингов в Америку, Роджер пришел в необыкновенное возбуждение.
– Ну что ж, наконец старый дурак добился своего, – бросил он.
– Как ты смеешь называть моего отца старым дураком? – вспыхнула Равена.
– Извини, просто вырвалось. Но согласись, он сам во всем виноват. Эти его радикальные штучки…
– Мой отец вовсе не радикал. Он умеренный человек, верящий в право любого, будь тот протестантом, католиком, ирландцем, англичанином, богатым, бедным, черным, белым, на достойную жизнь.
– Черным? – Брови у Роджера так и взлетели. – Ну это уж слишком!
– А по-моему, вовсе не слишком. – Равена воинственно вздернула подбородок.
Роджер всячески высмеивал решение герцога осесть в Америке:
– Ерунда какая-то получается. Ведь в Соединенных Штатах полно негров-рабов. И это ты называешь свободой?
Равена разом сникла:
– Да, правда. И это ужасно. Но отец говорит, что скоро все переменится. В Америке есть много хороших людей, и они борются за отмену рабства. Так же как и здесь, в Ирландии.
– Я не желаю больше слышать эти подстрекательские речи.
– Роджер, на самом деле мы говорим о нас с тобой. Как ты намерен поступить?
– Не понимаю. Я считал, что все решено – мы женимся.
– Как? – искренне удивилась Равена. – Ты готов от всего отказаться – от наследства, от военной карьеры, от своей любимой Британской империи?
Он обнял ее и посмотрел прямо в глаза:
– Больше всего на свете я люблю тебя, Равена. И если понадобится, хоть на край земли за тобой пойду.
Она была по-настоящему тронута, даже прослезилась. Впервые она слышала от него такие слова.
Они порывисто обнялись.
Впрочем, Роджер не сказал Равене, что скандал вокруг герцога Ольстерского и без того уже немало ему навредил, как, впрочем, и отцу с матерью, верным друзьям и стойким приверженцам герцога. А помолвка с Равеной Уайлдинг поставила крест на его военной карьере. Именно это дал ему понять неделю назад полковник.
– Я не могу ходатайствовать о присвоении вам очередного звания, капитан О’Нил, – с сожалением сказал он. – К вам неважно относятся в министерстве обороны. Это несправедливо, но это так. Может, если бы вы попросили о переводе в Англию и прослужили там годика два… Продемонстрировали бы, знаете ли, свои патриотические чувства. Чушь все это, конечно.
К тому же, рассуждал сам с собою Роджер, не навсегда же он отправляется в Соединенные Штаты. Отец стареет. Он, Роджер, – единственный наследник и титула, и состояния, весьма значительного. Когда граф умрет и все это проклятое дело забудется, они с Равеной вернутся в Ирландию в качестве графа и графини Тайрон.
От имени Короны лорд Кларендон сделал герцогу Ольстерскому весьма заманчивое предложение касательно его земель и собственности:
– Герцог Эссекс как раз ищет, во что бы вложить деньги в Ирландии.
Герцог принял предложение и в тот же вечер собрал на лужайке перед замком всех своих арендаторов.
– Как вам известно, на будущей неделе я с семьей отплываю в Америку, – обратился он к ним с верхней ступени каменной лестницы. – Если кто хочет, один или с семьей, оставить эти неласковые края и начать жизнь заново в Соединенных Штатах, я готов выдать деньги на проезд, плюс еще один фунт, чтобы не с нуля начинали на новом месте.
Его не удивило, что только горстка людей приняла это щедрое предложение. Отношение большинства красноречиво выразил один старик:
– Все верно, ваша светлость, край неласковый. Но это Эрн.[8] Это наша земля, наш несчастный народ, и это наша любовь. И когда-нибудь все переменится, и цепи спадут, и земля наша засияет, как бриллиант. И будет Ирландия Изумрудным островом, как и задумал Творец. Дай-то Бог дожить до этого времени и увидеть все своими глазами.
– Да, – дружно откликнулась толпа.
Герцог прижал к глазам платок.
– Вы правы, такой день наступит. И вы станете богаче меня, потому что, когда это случится, меня с вами не будет.
