Виктория Холт - Избранницы короля
— Да, матушка.
— Стало быть, именно ради своей родной Португалии ты отправляешься в далекую Англию и ради нее же должна вести там себя так, как подобает королеве.
— Я буду очень стараться, милая матушка.
— Это заставляет меня затронуть в нашей беседе еще один маленький вопрос. Король человек молодой, ему скоро исполнится тридцать два. Большинство мужчин женится в более раннем возрасте. Сильному и здоровому мужчине, любящему приятное общество, странно было бы жить одному до таких лет.
— Одному?.. — озадаченно переспросила Екатерина.
— Одному — то есть без жены. Ведь он, так же как и ты, не мог жениться на ком ему заблагорассудится, и принужден был искать невесту из королевской семьи. С другой стороны, жениться, находясь в изгнании, тоже было бы неблагоразумно с его стороны. А потому... Потому ему приходилось искать утешения у дамы, которая не могла быть его супругой... Иными словам — у любовницы.
— Да, матушка, — пробормотала Екатерина. — Кажется, я поняла.
— В этом нет ничего из ряда вон выходящего, — сказала Луиза. — Так поступает большинство мужчин.
— Значит, у него есть женщина, которую он любит... как жену?
— Вот именно.
— А когда у него появится настоящая жена, та женщина уже не будет ему нужна? Тогда, вероятно, она не очень обрадуется моему прибытию в Англию.
— Разумеется. Но это не имеет ровно никакого значения. Куда важнее то, как отнесется к тебе сам король. Возможно, после женитьбы он отвергнет бывшую любовницу... Но мне говорили, что есть некая дама, к которой он питает особенно глубокую привязанность.
— Ах... — выдохнула Екатерина.
— Ты ее никогда не увидишь: разумеется, он не позволит ей предстать перед тобою; тебе же следует избегать всякого упоминания о ней. В конце концов король перестанет в ней нуждаться, и постепенно она исчезнет из его жизни. Ее зовут леди Кастлмейн; но избегай произносить это имя вслух — и пуще всего в присутствии короля. Это было бы грубейшим нарушением этикета. Что бы о ней ни говорили — не обращай внимания... Право же, в этом нет ничего исключительного. И до тебя многие королевы оказывались точно в таком же положении.
— Леди Кастлмейн, — повторила Екатерина, потом медленно поднялась и вдруг — бросилась в материнские объятья. Ее колотила сильная дрожь, и Луиза еще долго не могла ее успокоить.
— Девочка моя, — снова и снова бормотала она. — Не бойся; это со многими бывает... Доченька!.. Все будет хорошо. Со временем он будет любить тебя... только тебя одну, ведь ты станешь его женой!..
Со дня на день ожидали прибытия графа Сандвича. Он должен был приплыть в Лиссабон с несколькими кораблями, чтобы сопроводить Екатерину и ее свиту в Англию.
Однако кораблей все не было, и Екатерине начало уже казаться, что они никогда не появятся.
В последние месяцы в ее существовании произошло столько перемен, что она терялась от обилия впечатлений. Прежде матушка так ревностно оберегала ее от внешних влияний, что за всю свою жизнь она оказывалась за стенами дворца не более десяти раз; прогуливаться ей позволялось лишь во внутренних дворцовых садах, и то в сопровождении дуэньи. Теперь же, когда она стала королевой Англии — а ее провозгласили таковой в момент подписания брачного договора лиссабонской стороной, — она уже несколько раз выезжала из дворца. Было странно и непривычно ехать в карете по холмистым лиссабонским улочкам, отвечая улыбками и поклонами, как ее учили, на приветственные крики горожан. «Долгих лет жизни королеве Англии!» — неслось со всех сторон. Ей позволялось теперь заходить в церкви и молиться о том, чтобы Господь одарил ее потомством и чтобы союзники Португалии и Англии вечно процветали и благоденствовали.
Оставаясь одна, она часто и подолгу рассматривала миниатюру, которую ей привез Ричард Фаншав, также прибывший в Португалию с целью скорейшего осуществления брачного союза. Казалось, что изображенный на портрете человек совсем не чужеземный принц, а ее давний знакомый. Он был так же смугл и темноволос, как ее родные братья, и хотя черты его были, пожалуй, несколько тяжеловаты, зато глаза светились добротой. Прежде всего она видела в нем человека, предлагавшего собственную жизнь в обмен на жизнь отца; и хотя мысль об отъезде из материнского дома, а еще пуще о встрече с загадочной леди Кастлмейн пугала ее, она желала как можно скорее увидеться со своим супругом.
Однако граф Сандвич все не появлялся.
Луиза, с не меньшим нетерпением ожидавшая приезда графа, начала уже серьезно беспокоиться. Союз с Англией значил для нее слишком много. Она знала, что в случае неудачи весь авторитет Португалии и вся ее мнимая безопасность, коих им с мужем удалось добиться за годы жестокой борьбы, разлетятся в пух и прах. Испанцы делали все возможное, чтобы помешать этому союзу, что само по себе достаточно красноречиво говорило о его важности. Они уже готовились к нападению и стягивали к границам крупные силы, так что Луизе пришлось срочно набирать войско. Положение создалось весьма щекотливое: нужны были деньги, а денег взять было неоткуда, кроме как из отложенного для дочери приданого — того самого приданого, благодаря которому Екатерина так заинтересовала английского короля. Королева провела немало бессонных ночей, думая о том дне, когда Екатерине придется грузиться на корабль, а ей — передавать графу обещанное приданое. Но, будучи женщиной сильной, она преодолела в своей жизни столько трудностей, казавшихся непреодолимыми, что в конце концов приучилась решать только вопросы, требующие безотлагательного рассмотрения, — в надежде, что Провидение поможет ей справиться с остальными, когда в том появится безусловная необходимость.
Беспокоило ее и другое: приходилось отправлять дочь на чужбину, к человеку, которого сама Луиза в глаза не видела, не заручившись даже бумагами о браке по доверенности.
«Отправляю к Вам инфанту, свою дочь, незамужней, — писала она, — дабы Вы могли убедиться в безграничности моего доверия к Вам».
Но она знала, что возвышенный слог вряд ли обманет английского короля и его министров. Им наверняка известно, что папский престол, все еще подчиненный Испании, так и не признал Екатерину дочерью короля. Давая разрешение на брак инфанты с принцем реформатской веры — без коего совершение брака было бы невозможно в Португалии, — папа именовал ее не «инфантой королевского дома Португалии», а просто «дочерью герцога Браганского». Большего позора Луиза не могла себе даже вообразить.
Словом, в данной ситуации, учитывая многочисленные сложности, она решила действовать сообразно обстоятельствам; обстоятельства же складывались таким образом, что всякое промедление вот-вот могло привести к появлению испанцев на улицах португальской столицы.
