Кейти Макалистер - Благие намерения
– Ты красив как бог, Ноубл, – радостно воскликнула Джиллиан и коснулась рукой его возбудившейся плоти.
По-видимому, ее прикосновения обладали большей силой, чем она полагала, потому что Ноубл рывком поднял ее с колен, быстрым движением бросил на кровать и мгновенно накрыл своим разгоряченным телом.
– Теперь моя очередь, – хрипло выдохнул он, прижимаясь к ее губам.
Ноубл молча в изнеможении лежал на спине. Он хотел бы сказать жене, какое огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие она ему доставила, но у него не было сил на то, чтобы пошевелить губами и даже заставить свой мозг связать несколько слов. Почему занятие любовью с Джиллиан приносит ему такое глубокое душевное удовлетворение? Почему ее тепло проникает в самые укромные уголки его заледеневшего сердца? Он считал, что мужчине непозволительно так легко подчиняться желаниям жены и мгновенно терять над собой контроль. Если Джиллиан могла сотворить с ним такое всего лишь на второй день после свадьбы, какой же властью над ним она будет обладать через неделю семейной жизни? Через месяц? Через год?
Джиллиан легонько коснулась его плеча. Ноубл понимал, чего она хочет, но был слишком потрясен ходом своих мыслей. Если он даст жене власть над своим сердцем, она его предаст. Джиллиан заметила, что муж хмурится, и приподнялась на локте.
– Ты мной недоволен? А мне показалось, что тебе было приятно. Я ошибаюсь?
Ноубл не мог позволить Джиллиан похитить свое сердце, как его похитила Элизабет, не мог снова пройти через эту боль. Первая жена причинила ему ужасные страдания, и Ноубл инстинктивно чувствовал, что, если то же произойдет с Джиллиан, он этого не вынесет. Предательство Элизабет разбило ему сердце. Предательство Джиллиан уничтожит его полностью.
– Ноубл! – Положив руку графу на грудь, Джиллиан почувствовала, что его сердце все еще бешено стучит. – Я сделала что-то такое, что тебе неприятно? – Она выглядела обиженной и в то же время смущенной.
Стиснув зубы, Ноубл боролся с желанием притянуть ее к себе и прошептать слова любви, уткнуться лицом в сладостно пахнущую шею и не отпускать от себя Джиллиан, пока холод и мрак, царившие у него внутри, не сгинут навсегда. Он не мог дать Джиллиан того, чего она желала, не мог позволить себе снова стать беззащитным. Его сердце пронзила жгучая боль, растопив ледяную корку. Он потянулся потереть больное место, и тут ему на руку упала слеза. Джиллиан омывала его слезами, и он, едва не задохнувшись, резко притянул жену к себе и прижал ее голову к своей груди, сознавая, что вел себя отвратительно, и понимая, что ничего не может с этим поделать.
– Спи, любовь моя. Ты не сделала ничего такого, что было бы мне неприятно.
Она что-то пробормотала, не поднимая головы, но из-за крови, громко стучавшей у Ноубла в ушах, он не мог разобрать, что именно. Лежа в его объятиях, Джиллиан почувствовала, как напряженное тело понемногу расслабилось, и прижалась губами к пульсирующей жилке на его шее. Она прислушивалась к биению его сердца, которое постепенно успокаивалось и билось теперь равномерно, и думала о будущем, показавшемся ей вдруг мрачным и неопределенным: «Как я могу бороться с привидениями, которые его мучают, если Ноубл не признает их существования? Разве я могу заставить его любить меня, если он все еще тоскует по своей первой жене?» В тысячный раз она задалась вопросом, что же случилось в ту ночь, когда умерла Элизабет, и почему Ноубла обвиняют в ее смерти. Джиллиан не понимала, как можно называть холодным, бессердечным убийцей человека, который до сих пор так горюет.
Ноубл тихо усмехнулся во сне, что-то проворчал и повернулся на бок, увлекая за собой Джиллиан. Он прижался к ее спине грудью, согнул ноги в коленях и крепкой рукой обнял за талию. Джиллиан блаженно улыбнулась, нежась в окутывающей ее теплоте, и пообещала себе сделать все для того, чтобы тень Элизабет больше не появлялась в их спальне. Выяснив правду, она сумеет помочь Ноублу справиться с его страхами и научит его снова жить с открытым сердцем. Джиллиан теснее прижалась к теплой груди мужа и погрузилась в сон, напоследок сказав себе, что завтра же начнет свое расследование и будет неусыпно следить, чтобы в их жизни воцарились порядок и спокойствие.
* * *– Жена, я не желаю, чтобы мои распоряжения игнорировались. Ты привыкла вести беспорядочную, сумбурную и беспокойную жизнь, а мне это не нравится! У нас все будет во имя размеренности и порядка. И ты обязана подчиняться моим указаниям!
– Я не против, но прошу пересмотреть кое-какие из них. – Ты хочешь слишком многого, Джиллиан. Чарлз! —
Ножом, которым Ноубл намазывал мармелад на тост, он указал на двух сидевших возле него псов; они выжидательно смотрели на него, а из их пасти ручьем текли слюни. – Сделайте одолжение, уведите этих зверей, от Пиддла на ковре целая лужа.
– Это у Эрпа течет слюна, а на Пиддле специальный намордник. Правда, Ноубл, если бы ты только понял, что мое присутствие здесь…
– Во всяком случае, они больше не доставят никаких других неприятностей. – Фыркнув, он некоторое время хмуро смотрел на собак, следовавших за слугой, а потом обернулся к жене.
Джиллиан почувствовала, что внутри у нее все сжалось. «Я делаю это только ради него самого. Наступит день, когда он упадет передо мной на колени и поблагодарит за вмешательство. А пока мне просто нужно быть сильной», – сказала себе Джиллиан.
– Если ты отошлешь меня назад, я вернусь, и все. – Она выпрямилась и твердо взглянула в его волшебные серебристые глаза.
– Вы угрожаете мне, мадам? – Его глаза потемнели, на щеке заиграл желвак.
– Ничуть. – Странно, но Джиллиан никогда прежде не замечала, чтобы у него дергалась щека. Сейчас ей нужно было тщательно подобрать слова, чтобы Ноубл не воспринял их как вызов. Джиллиан обнаружила, что мужчины не любят, когда им перечат. – Я прошу тебя, Ноубл, позволь мне остаться. Мы женаты всего три дня, и я просто не хочу с тобой расставаться. – Не обращая внимания на слугу, стоявшего наготове позади ее стула, Джиллиан накрыла ладонью руку мужа, и он помрачнел еще сильнее. – Если ты отошлешь меня обратно, я буду по тебе скучать.
Ноубл отшатнулся, словно она его ударила, жестом велел слуге выйти и, прищурившись, набросился на жену:
– Ты опять мне угрожаешь! Что ты будешь делать, чтобы избавиться от одиночества? Искать успокоения в объятиях другого?
– Угрожаю тебе? – Джиллиан чувствовала себя так, будто ее ударили. – Ноубл, я тебе не угрожаю, поверь. Неужели ты считаешь меня настолько непорядочной? Неужели ты и правда допускаешь, что я способна искать утешения у других мужчин? – Она заметила, как при этих словах у него застыло лицо. – Ты полагаешь, что я могу с кем-то другим заниматься… теми чудесными, восхитительными вещами, которыми мы занимались с тобой прошедшей ночью? Как ты мог подумать, что мне этого захочется? Неужели ты не ценишь мою… – Она прервала себя, пока у нее не вырвалось слово «любовь»; было совершенно очевидно, что Ноубл еще не готов его услышать.
