Лора Бекитт - Знак фараона
Юноша вышел на берег и принялся наблюдать за пробуждением дня. Воздух быстро светлел, и был недалек тот миг, когда из-за горизонта должен показаться краешек солнца. Тамит ожидал утреннего приветствия бога с легкой улыбкой на губах. Шеду, его отец, всегда говорил: «Если мрачный дракон, что прячется по ту сторону небес, выпустил солнце из плена и день начался, значит, все будет хорошо».
Тамит был готов принять первый солнечный луч как обещание богов, как залог грядущего счастья, когда вдруг из зарослей выплыла лодка и горизонт заслонили темные силуэты человеческих фигур.
Юноша все понял. Он стоял и ждал, наблюдая за нежданными гостями, пристающими к берегу.
Это был не Анхор, а его помощник по имени Нефру, а с ним пятеро воинов.
Тамит наблюдал за тем, как посланник Анхора выбирается из лодки, стараясь не замочить длинного белого одеяния и сандалий из мягкой кожи. Это был низенький суетливый человечек, который испуганно прятал глаза от высокородных и безжалостно пронзал взглядом феллахов.
Ступив на берег, Нефру произнес то, что Тамит ожидал услышать:
— Мне нужен человек по имени Шеду. Позови его!
— Зачем он вам?
Помощник Анхора нахмурился.
— Не смей задавать мне вопросы, простолюдин! Делай, что тебе говорят!
Тамит решил, что спорить бесполезно, и привел отца. Выслушан Нефру, тот растерянно произнес:
— Я не смог заплатить того, что положено, но мне дали отсрочку...
Помощник писца вынул папирус и бесстрастно перечислил то, что отец Тамита был должен немедля отдать в казну.
— Иначе пойдешь в тюрьму, — закончил он и медленно вложил свиток в футляр. Взгляд маленьких бегающих глазок Нефру светился безжалостным любопытством, тогда как бесстрастные глаза воинов мрачно сверкали из-под насупленных бровей.
Шеду не успел ответить — Тамит сделал шаг вперед и с достоинством произнес:
— Ты им не нужен и ничего не должен, отец. Они приехали не за налогом, а за мной.
Шеду ахнул.
— Все из-за той девушки?!
— Не только, — со странной задумчивостью ответил Тамит.
Лицо Шеду исказилось в гримасе отчаяния.
— Это я во всем виноват, — глухо произнес он, — потому что не рассказал тебе то, что должен был рассказать.
— Ты сделал для меня все, что только мог сделать, отец, — с нежностью произнес юноша. — Я обещаю вернуться, и тогда ты скажешь мне все, что захочешь.
Пока сын садился в лодку, Шеду бессильно протягивал руки, будто хотел схватить пустоту, его губы беспомощно шевелились, а в глазах стояли слезы.
— Я вернусь! — повторил Тамит.
— Ты вернешься, чтобы навсегда покинуть меня, сынок, — горестно прошептал Шеду.
Река, в которой отражалось небо, была яркой и прозрачной, как глаза Тии, но солнце немилосердно жгло, и юноша думал о том, каким оно может быть разным: порой его свет дарит радость, а иногда будто вливает в жилы смертельный яд.
Нефру искоса поглядывал на человека, которого ему поручили доставить в Эффе. Анхор был очень суров и серьезен, он подчеркнул, что дело необычайной важности, и теперь Нефру гадал, зачем писцу понадобился мальчишка. Хорошо сложенный, загорелый, с красивым лицом, с довольно правильной для простолюдина речью, он не выглядел как преступник. Вместе с тем в нем было нечто такое, что задевало Нефру. В чистом и честном взгляде юноши таилась тень неосознанного превосходства, и это раздражало помощника писца.
С другими крестьянами было проще: они в страхе падали на землю и закрывали голову руками. Тамит не боялся тех, кто за ним приехал. Он вел себя с достоинством и был полон неведомой силы, будто за ним стоял кто-то значительный, великий.
Юноша не глядел на писца. Он вспоминал непривычно взволнованное лицо Шеду и мысленно задавался вопросом: что именно хотел сказать ему отец?
Глава 10
Тия без конца вспоминала тихий шелест тростника, яркие разливы заката и теплое, сильное плечо рядом со своим, хрупким и нежным. Ее истинная жизнь осталась в мгновениях прошлого. Настоящее обернулось тревожным ожиданием и жгучей тоской.
Девушка проводила дни в безделье, ей не хотелось даже читать, ибо свитки повествовали о выдуманных вещах, а она жаждала правды, пусть режущей сердце, но все-таки правды. Правды о судьбе Тамита, о своем собственном будущем.
Тия не молилась богам, она ждала — везения, удачи, счастливого случая с той уверенностью и надеждой, с какими их ждут в юности.
Через неделю к ней наведалась Эте. Подруга готовилась к свадьбе и очень огорчилась, узнав, что Тия не будет ей помогать.
— Меня не выпускают из дома, — призналась девушка.
Эте, как всегда, выглядела кроткой и чуть испуганной.
— Я слышала, что ты... — сказала она и замолчала, не решаясь продолжить.
В глазах Тии замерцали гневные искры, и в голосе прозвучала непривычная твердость:
— От кого слышала?
— Я случайно подслушала разговор моего и твоего отцов, — пробормотала Эте.
Тия невольно сжала кулаки.
— Не удивлюсь, если узнаю, что мой отец выставил меня развратницей. На самом деле я встречалась с другом детства, с Тамитом, и ничего более. Когда-то давно мы играли вместе. Я тебе рассказывала.
— Что ты в нем нашла? — прошептала Эте, и подруга ответила:
— Все.
Эте округлила глаза.
— Но ведь он... он из тех, кто живет на болотах!
— Тамит это Тамит, и неважно, где он живет! — веско произнесла Тия.
— Возможно, твои глаза заколдованы? — наивно осведомилась подруга, и Тия ответила:
— Наверное, да. Как и мое сердце.
— Я никогда не смогла бы пойти против воли отца, — прошептала Эте.
— Я не шла против воли отца. Я не знаю его воли. Я просто делала то, что мне подсказывало сердце, — сказала девушка и, не выдержав, воскликнула: — Скажи, неужели проще подчиняться другим?!
— Я всегда так жила, — ответила Эте.
Тия поняла, что спорить бесполезно. Они еще немного поговорили, и вдруг девушку осенило.
— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе готовиться к свадьбе?
— Да. Ты — моя единственная подруга.
Тия порывисто схватила Эте за руки.
— Попроси моего отца разрешить мне приходить в твой дом! Скажи, что тебе необходима моя помощь! Твой отец и будущий муж — уважаемые люди, Анхор не сможет тебе отказать.
Эте отпрянула.
— А если он не позволит?
— Если не позволит — другое дело. Попробуй.
Ее тон не допускал возражений, и Эте кивнула. Тия не стала объяснять своих намерений. Ей, ослепленной любовью и жаждой свободы, Эте, безропотно выходящая замуж по воле отца, казалась куклой, игрушкой в чужих руках.
