Софи Джордан - Скандальный брак
— Мы еще даже не поженились.
Спенсер ничего не мог с собой поделать. Он откинул голову назад и расхохотался. Громкий смех наполнил сад, эхом отдаваясь вокруг. Значит, Эвелина боится, что поцелуй до свадьбы опозорит ее? Притом, что до этого она позволяла себе куда большее? С Йеном?
Ее глаза вспыхнули от гнева, она понимала значение его хохота.
Даже в сумраке он заметил легкую краску стыда на ее бесстрастном лице. Из ее горла донесся какой-то звук, эдакое тихое животное рычание. На этот раз он успел заметить взмах ее руки, но, в отличие от предыдущего случая, успел ее перехватить. Он сжал ее изящные пальчики в своей ладони. Такие тонкие, что сожми чуть посильнее — и сломаешь.
Она заскулила и попыталась вырваться.
— Один раз ты уже ударила меня, — выпалил Спенсер. — Не надо этим злоупотреблять.
Она рванулась сильнее. Румянец неровными пятнами покрывал ее щеки. А у нее есть характер, надо отдать ей должное.
— Сам не злоупотребляй. Нечего обращаться со мной, словно с проституткой.
— Приходится согласиться, — Спенсер легонько кивнул, словно не в силах отрицать ее утверждения.
По какой-то непонятной причине, она снова и снова вынуждала его попрекать ее прошлым. Это сбивало его с толку. Он не упрекал ее, он сам определенно не являлся образцом нравственности. Напротив, он происходил из древнего рода отъявленных мерзавцев. Справедливости ради, пару раз он даже причислял себя к ним. До войны он был таким же сумасбродным и закостенелым в грехе, как и большинство представителей его семейки по мужской линии, подавая надежды пополнить ряды негодяев.
И все же то, что было у нее в прошлом с Йеном, мучило его. Вынуждало бросаться гневными, необдуманными словами. Спенсер печально вздохнул, злясь на самого себя.
Он разжал пальцы и отпустил руку Эвелины.
— Иди, — приказал он.
Она не шелохнулась.
— Уходи же! — рявкнул он.
Оставив его в саду, она пустилась наутек, словно испуганный заяц. Несколько секунд он стоял, запустив пальцы в свои волосы. Завтра он отправится в Нортумберленд — единственное место, где он всегда чувствует себя как дома. Там они, скорее всего, заночуют, прежде чем отправиться в Шотландию.
Строя планы на будущее, он пытался унять волнение в груди. Во время войны он мечтал о возвращении в Эштон-Грэйндж. Когда-то его мать еще мальчишкой привозила его туда… хорошие были деньки. Он надеялся хоть отчасти возродить то время.
Только теперь с ним будет его жена. Эви.
Спенсер потер ладонью бедро. Он услышал, как в где-то далеко захлопнулась дверь, и понял, что Эвелина ушла. Пока ушла. Вскоре она не сможет никуда убежать. Очень скоро она будет принадлежать ему.
Глава 12
Словно очнувшись ото сна, Эви подняла голову и выглянула между раздвинутыми шторками.
— Что это за место?
— Эштон-Грейндж. Поместье досталось мне от матери.
Спенсер слегка покачнулся на сидении, когда экипаж свернул на подъездную дорогу.
— Это все, что у меня от нее осталось, если не считать немногочисленных мрачных воспоминаний.
Он покачал головой, его изящное лицо слегка исказилось в хмурой гримасе.
Эви обнаружила, что смотрит, не отрываясь, на его красиво очерченный рот. Почувствовала, как при воспоминании об их поцелуе ее губы затрепетали и раскрылись в едва слышном вздохе.
За время их путешествия к северу Эвелина почти ни о чем другом не думала. Она даже представить не могла, как сильно это может взволновать ее. Насколько болезненным окажется ее желание вновь соприкоснуться с ним губами.
Она закрыла глаза — где же ей набраться долготерпения? В ее ушах звучал голос Милли, а в голове крутились недвусмысленные образы. Где-то в груди, под тугим корсетом зародилась горячая волна, захлестнувшая ей шею, лицо…
В мыслях она видела себя обнаженной в объятиях Спенсера: их ноги сплетались, а губы трепетали, оставляя обжигающие поцелуи… повсюду. На всех сокровенных местечках, которые, как ей теперь известно — благодаря Милли — можно ласкать, целовать, любить.
Щеки Эвелины пылали, дыхание участилось. Смутившись от того, что Спенсер может обнаружить, сколь унизительно он на нее воздействует, она поспешно вернулась к созерцанию пейзажа за окном кареты, благо, что они как раз остановились перед обширным загородным домом.
Его голос в закрытом пространстве кареты будто перышком защекотал ей кожу:
— Мы переночуем здесь.
Хотя Спенсер и говорил ранее, что хорошо обеспечен, Эвелина определенно не ожидала, что он владеет чем-то подобным. С огромными сводчатыми окнами и, окружавшей его, безупречно подстриженной живой изгородью, Эштон-Грейндж выглядел так, словно в нем жила какая-нибудь герцогиня, вроде Фэллон.
Эви стало подташнивать. Деньги и собственность приносят статус и влияние. Но она ничего этого не хотела. Общество всегда тщательно следит за своими наиболее привилегированными членами. Только этого ей не хватало… тогда уж точно кто-нибудь выкопает на свет божий кое-какие факты, которые лучше предать забвению.
Мистер Мэрдок соскочил со своего насеста на крыше кареты, чтобы открыть дверцу экипажа; он выглядел настолько усталым, что Эви почувствовала укол жалости. Этому человеку нужно было отдыхать у собственного камина, положив ноги на скамеечку, а не носиться в зимнюю стужу по северу Англии на крыше кареты.
Должно быть, Спенсер прочел ее мысли. Или возможно сам заметил усталые морщинки вокруг глаз мистера Мэрдока.
— Мэрдок, завтра вы можете вернуться в Литл-Биллингс. У меня здесь есть экипаж. А кто-нибудь из моих лакеев проедет с нами остаток пути.
Мэрдок гаркнул в ответ на это предложение:
— Я не оставлю хозяйку одну…
— Она не будет одна. Она будет под моим покровительством. Начиная с этого момента, я стану о ней заботиться.
Очевидно, это не устраивало Мэрдока. Он впился взглядом в Эви, вопросительно изогнув густую, похожую на толстую гусеницу, бровь. Спенсер напряженно посмотрел на Эвелину, выжидая, что та ответит. Доверится ли она ему, как и долженствует жене, или нет.
Эви кивнула.
— Все будет в порядке, — она мельком взглянула на Спенсера. — Я буду в безопасности.
Заметив, что его рот искривился в порочной усмешке, Эви засомневалась: уж не оговорилась ли она.
В этот момент парадная дверь распахнулась. Перед ними появилась высокая, краснолицая женщина.
— Спенсер? — она бросилась вниз по ступенькам. — Это ты, мой мальчик?
И прежде чем Спенсер смог ответить, она распахнула ему свои объятия, демонстрируя почти неприличную привязанность.