Вирджиния Хенли - Неутолимая страсть
Кэтрин поневоле посмотрела на Хепберна. Она не сомневалась, что тот сейчас не скрывает своего удовольствия. Патрик подошел, чтобы попрощаться, но дед стал приглашать его на ужин.
— Звучит заманчиво, милорд, но мне нужно ехать в Кричтон. За пять месяцев я провел у себя под крышей не более трех ночей.
Она не отрывала от него глаз, когда он выходил из зала.
Поднявшись к себе в спальню с широченной кроватью, накрытой огромной пуховой периной, Кэтрин прокручивала в голове события минувшего дня до тех пор, пока не стала засыпать. И вдруг вспомнила слова Хепберна: «Если я понадоблюсь тебе, просто шепни мое имя…»
— Патрик.
Шепот повис в воздухе на миг и растворился. Ничего не произошло. Она встала и подошла к окну.
— Патрик.
— Я здесь, — донесся из темноты низкий голос.
Она обернулась.
— Что тебе нужно?
— Ты меня позвала.
— Неправда!
— Не лги себе, Кэтрин.
— Я не нуждаюсь в тебе, — в запальчивости заявила она.
— Мне это известно. Потому что тебе ничего не грозит. Тебе просто хотелось почувствовать, как звучит мое имя на твоих губах.
— Нет, — стала отпираться она. — Мне хотелось посмотреть, имею ли я власть над тобой.
— Это у меня власть над тобой, Кэтрин…
Кэтрин знала, что нужно положить этому конец, пока все не зашло слишком далеко. И самый верный путь в такой ситуации — прекратить сражаться с ним. Слишком уж борьба разжигала соблазн. Они должны стать друзьями. Их отношения сразу поскучнеют. Она глянула в темноту за окном.
— Объявим перемирие, Патрик?
В Кричтоне Хепберн стоял у окна спальни, опершись большими ладонями на грубый камень подоконника.
— Объявим перемирие, чертова кошка!
Повернувшись спиной к окну, он принялся раздеваться, наполовину жалея, что пообещал назавтра быть в Эдинбурге. В свете того, что доложил Джок Эллиот, ему лучше бы задержаться дома.
Обычно Патрик спокойно относился к сообщениям о ночных грабежах, потому что такое случалось за год не раз и не два. Но на этот раз поджоги скирд сена совпали с предостережением Джорджа Кери насчет Армстронга. Ему стало тревожно. Завтра, когда он отправится в Эдинбург, ему придется взять с собой полдюжины своих головорезов, чтобы они прикрывали ему тылы.
Глава 11
Уже после обеда Хепберн и Роберт Кери добрались до конюшен дворца Холируд. От заранее отправленного вперед разведчика Патрик узнал, что Яков уехал на охоту. Король посвящал себя любимому занятию всегда, как только позволяла погода. Они едва успели передать своих коней королевским конюхам, как услышали трубные звуки рогов возвращавшейся охоты и лай гончих собак.
Сидя верхом, Яков производил впечатление. Он казался полководцем, ведущим за собой рать. Спешившись, король начинал двигаться неуклюже, шаркая и загребая ногами, и ощущение величия пропадало.
Охотники привезли с собой двух убитых оленей, и Патрик понял, что Яков будет в отличном расположении духа. Он не собирался портить ему настроение.
Заметив высокую фигуру, король испытующе посмотрел на Хепберна.
— Ребята, вы пропадали почти месяц!
— Терпение — это добродетель, сир, — процитировал ему Патрик из латыни.
— И оно должно вознаграждаться, — откликнулся король, беря быка за рога. — Кери, обрадуй нас. Скажи, что ты пришел не с пустыми руками.
Роберт не подал виду, что полон мрачных предчувствий.
— Так и есть, сир.
Король оглядел свой охотничий костюм.
— Я весь в крови и потрохах. Пойдемте ко мне, я переоденусь.
По коридорам Холируда свита двинулась вслед за троицей, проводив их до дверей на королевскую половину. Здесь король отпустил сопровождение.
— Вы не нужны. При мне побудет лорд Стюарт.
Хепберн с Кери прошли вслед за ним в спальню, откуда были усланы все слуги. Яков скинул с себя одежду, а Патрик в это время подошел к гардеробу, выбрал халат почище и помог королю одеться. Ему было отлично известно, что Яков не принимает ванн, поэтому полил ему из кувшина, чтобы тот хоть сполоснул руки.
— Итак, должен ли я считать, что вы добились успеха? — обратился король к Роберту.
— Такого успеха, на который даже не рассчитывали, — ответил Патрик.
— Вы передали Елизавете мое письмо?
— Мы поступили более благоразумно. Мы передали послание в руки главной фигуры за троном. Сесил взялся вручить его в нужный момент, предварительно добившись от королевы благосклонного к вам отношения.
— Сесил согласился вести со мной дела? — с надеждой спросил Яков.
— Тайно, конечно, — подтвердил Патрик.
Роберт вытащил письмо, запечатанное огромными печатями.
— Сесил просил меня передать его вам в руки, ваше величество.
Схватив конверт, Яков погладил восковые печати.
— Предпочитаю вести дела с мужчинами. Твоя кузина Елизавета обращается со мной как с лакеем.
Роберт прочистил горло.
— Мне лучше оставить вас, ваше величество, чтобы вы смогли ознакомиться с письмом в одиночестве.
— Пожалуй, — согласился Яков. — Походи по дворцу и возвращайся через час. — Он глянул на Патрика. — А ты останься.
Как только они остались вдвоем, король вскрыл письмо и жадно проглотил три страницы.
— Он подписался цифрой!
— Сесил не уступает вам по уму, сир, и так же, как вы, он проявляет осторожность.
— Ага, тогда понятно.
Яков побарабанил пальцами по письму и перечитал его.
Патрик сосредоточил внутренний взгляд на страницах. Первая — это, собственно, и было письмо от Сесила. Вторая страница была инструкцией, которой король должен придерживаться, когда станет писать Елизавете. Третья содержала шифр — список имен и мест, которым присваивались определенные номера. Внизу страницы стояло предупреждение: никому не доверять шифр. Патрик видел, что знак Сесила — 10, Якова — 30, а Елизаветы — 24.
— Я могу доверять Кери, или он все-таки человек Елизаветы?
— Даже если он когда-то и был ее человеком, то сейчас уже нет. Елизавета продержала его на коленях несколько часов. Она приревновала его к женщине, на которой он собрался жениться, и запретила той появляться при дворе. Роберт Кери вовремя сообразил, что королева не захочет принять от него ваше послание, поэтому предложил встретиться с Сесилом. Это был удачный ход, сир.
Хепберн специально расхваливал своего друга.
— Елизавета — старая мстительная сука.
— Если вы пригласите молодую леди Кери ко двору, Роберт будет перед вами в долгу по гроб жизни.
— Ух ты! Так, значит, он наплевал на Елизавету и женился на той особе?
