Ферн Майклз - Богатство Лас-Вегаса
— В этой области у меня совершенно нет никакого опыта, Филип. И я не уверена, что хочу его приобрести. Домашнее хозяйство — не мой профиль. О нас обоих позаботится Су Ли. Если будут дети… ну, что-нибудь придумаем. У Су Ли много двоюродных и троюродных сестер. А ты будешь требовательным и придирчивым мужем, Филип?
— Не знаю. А из тебя выйдет сварливая жена?
— По всей вероятности. Ты захочешь жить в городе?
— Если ты переедешь туда, я тоже. Я очень люблю тебя, Салли.
— А как быть с тем, что мы наговорили друг другу? Эти пять месяцев были просто ужасны, мы оба мучились вместо того, чтобы помочь друг другу. Если у тебя есть какие-то сомнения, если ты не можешь что-то понять, с чем-то примириться, давай поговорим об этом сейчас. Я не хочу, чтобы то, что случилось, повторилось.
Салли невольно напряглась, вспомнив, как он унизил ее.
— Если подобное случится еще раз, Филип, я уйду от тебя. Гадостей, обид и оскорблений мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Пока что мы понимаем друг друга, и это самое главное. Извини, что разбудила тебя так рано. Сейчас я скажу Чу, что ему не нужно везти тебя в город. Я так рада, что мы собираемся пожениться.
— Представь себе, я тоже! Да-да, я счастлив, что ты решила стать моей женой. Постараюсь быть идеальным мужем.
Салли хотела сказать «я тоже сделаю все, чтобы стать идеальной женой», но слова почему-то словно прилипли к языку. В глубине души она сознавала, что не оправдает ожиданий Филипа.
* * *Ясным солнечным августовским днем Салли Коулмэн вышла замуж за Филипа Торнтона. Вышла потому, что убедила себя: так будет лучше. Филип Торнтон женился на Салли Коулмэн, потому что любил ее всем сердцем.
Глава 5
— Филип, почему ты на меня так смотришь? Я не собираюсь взрываться. Я могла бы, конечно, выглядеть иначе, но… Такое случается со всеми беременными женщинами. У меня все под контролем. Или ты сомневаешься?
— Разумеется нет. Но нужно ли так много есть? Мне кажется, ты не очень комфортно себя чувствуешь. Тебе плохо?
Салли недовольно посмотрела на него. Муж говорил так тихо, что приходилось напрягаться, чтобы понять, что именно он говорит. Слова раздражали ее. Филип раздражал ее. Су Ли раздражала ее. Погода раздражала ее.
— Не знаю, нужно или нет. И скажу тебе откровенно, Филип, мне на это наплевать. Я голодна, мне хочется есть. Если тебя беспокоят мои манеры, то, как я ем, я могу делать это на кухне. Да, мне нехорошо. Но я ничего не могу изменить до тех пор, пока ребенок не решит, что пришло время ему явиться в мир. Если у меня и есть какое-то желание, то оно звучит так: я хочу, чтобы он родился вот сейчас, немедленно!
— Что я могу для тебя сделать, Салли? Хочешь, почешу тебе спинку и ноги?
— Мне ничего не нужно, разве что еще кусочек пирога. Вот съем его и пойду полежу. Пожалуйста, Филип, перестань носиться со мной.
— Я с тобой ношусь?
— Да, именно этим ты и занимаешься с того самого дня, когда я сообщила тебе, что беременна. Девять месяцев, Филип. Это чертовски трудно. У меня постоянное несварение. Я похожа на раздувшийся кусок теста. Мне нелегко ходить, а уж подниматься и спускаться по лестнице просто пытка. В ванную я хожу раз сто на день. А для того, чтобы сделать это, мне приходится совершать те самые подъемы и спуски, о которых я говорила и которые меня доконали. У меня нет сил, я устала и, хотя много сплю, сон не дает облегчения. Ты, вообще-то, понимаешь, о чем я говорю?
— Понял. Послушать тебя, так во всем виноват только я. Мы же обсуждали эту проблему, и оба решили, что хотим ребенка. Если помнишь, я предлагал подождать, пока мы обживемся, а ты сказала, что не видишь в этом смысла. Я согласился. Мне очень жаль, что все трудности свалились на тебя, я тебе сочувствую. И ты знаешь, что я готов сделать все что угодно, лишь бы облегчить твое положение.
— Все это я знаю, Филип. Мужчины всегда говорят нечто подобное. Звучит, по-моему, довольно глупо. Ты ничем не можешь мне помочь и прекрасно это понимаешь. Есть вещи, которые доступны лишь женщине, в их числе — рождение ребенка. Собери хоть всех мужчин на свете, они бессильны изменить заведенный порядок. Мне неприятно, что ты чувствуешь себя виноватым. Мне досадно, что я не могу посидеть с тобой и поиграть в шахматы. Жаль, но мне не доставляет удовольствия слушать, как ты читаешь стихи о любви. Меня интересует только ребенок. Все остальное не имеет для меня никакого значения. Боже, только бы это была девочка! Я назову ее в честь мамы.
— Не поговорив предварительно со мной? — спросил Филип.
— Но мы же обсуждали этот вопрос. Ты ничего не имел против. Я согласилась, что имя мальчику даешь ты. Почему ты говоришь так, словно впервые об этом слышишь?
— Потому что то был случайный разговор. И мы ничего не решили определенно. Имя для ребенка очень важно.
— Филип, я не собираюсь заниматься этим сейчас. Извини, но я поднимусь к себе и немного полежу. Пожалуйста, сделай милость, поспи в комнате для гостей. Тебе нужен отдых, а рядом со мной ты едва помещаешься. Я не могу допустить такой несправедливости. И я чувствую себя, как… слониха.
Салли расплакалась и вышла из столовой, слегка переваливаясь с ноги на ногу.
Лежа поперек кровати, она в ярости колотила подушку. Ее мать никогда не была такой! Будучи беременной, оставалась худой, только живот слегка выпирал из-под платья. Ей приходилось много работать, и беременность вовсе не означала возможность отдохнуть. Она мало ела и все время двигалась, заботясь о своих младших детях, присматривая за средними, обслуживая старших. Почему же она, Салли, не может быть такой же? Ведь дочери, как обычно, похожи во всем на матерей.
В конце концов Салли уснула, и во сне ей являлись беременные женщины, целая вереница, причем все походили на ее мать. Она проснулась на рассвете, обливаясь потом. У нее начались схватки. Инстинктивно Салли поняла, что пришло ее время. Из глаз покатились слезы. Она попыталась перекатиться к краю кровати, потом спустила ноги и чуть не лишилась сознания.
Попытки позвать Су Ли и Филипа ничего не дали: голос не поднимался выше шепота. Поняв, что ответа нет, она потащилась к двери, подобрав по пути щетку для волос. Этой щеткой Салли ударила сначала по стене, потом по двери. Первой примчалась Су Ли, успевшая перевязать свои черные блестящие волосы ленточкой. Она что-то затараторила по-китайски, размахивая руками, отчего у Салли закружилась голова.
— Помоги мне, Су Ли. Боже, ну и боль, мне никогда в жизни не было так больно! Моя мать… я от нее и стона не слышала. Неужели я не такая, как она?
— У каждой женщины это происходит по-своему, Салли. Каждый человек отличается чем-то от другого. — Подоспевший Филип уже обнимал ее плечи. — Сейчас тебе нужно расслабиться. Постарайся, хотя боли от этого не уменьшатся.
