Розанна Битнер - Рассвет судьбы
– Джеймс, мне очень жаль… Извини, что…
– Не надо, па. Это я должен извиняться, потому что знаю – когда я вырасту, то уеду в такое место, где нет индейцев и людей, которые нарушают законы, туда, где никто не будет знать, что я наполовину индеец. Возможно, ты привык к тому, что с тобой так обращаются. Тебе пришлось. Любой, кто посмотрит на тебя, знает, что ты – индеец и Кейл тоже. Но не я, па! Не я. Я не хочу этого. Мне… мне очень жаль, что пришлось сказать это. – Плечи мальчика затряслись в беззвучном плаче. – Мне действительно жаль, па! Но я никогда не забуду того, что случилось в Техасе; мы потеряли дом, мою собаку. А теперь то, что произошло сегодня ночью. Если у меня будет возможность, я постараюсь, чтобы это никогда не повторилось.
Мальчик отвернулся. Калеб немного помолчал, прежде чем заговорить.
– Джеймс, я уже говорил тебе в Техасе, что если ты откажешься от своего происхождения, то никогда не будешь счастлив. Я верю в это. Ты взрослеешь, и тебе придется самому принимать решения. – Он подошел ближе и положил руки на плечи сына. – Но хочу тебе сказать, каково бы ни было твое решение, я не перестану любить тебя, и твоя мама всегда будет любить тебя. Ты волен поступать, как тебе больше нравится. Но я твердо знаю, что если ты будешь скрывать то, что в тебе течет индейская кровь, ты никогда не будешь по-настоящему счастлив. И однажды тебе придется это признать. Иначе твоя душа никогда не будет свободной.
– У меня нет души, – пробормотал мальчик. – Я не такой как ты, Кейл или Том.
– Нет, ты такой же, как мы. Ты еще этого не знаешь. У каждого человека есть душа, и, если хочешь знать, душа индейца ближе всех к богу. – Он сжал плечи мальчика. – А сейчас просто верь мне, и когда я говорю, что ты ни в чем не виноват, то это действительно так. Не говори о своих переживаниях маме. Она будет страдать еще больше.
Джеймс судорожно сглотнул.
– Она поправится?
– Да. Я хочу, чтобы ты помог завтра закопать тела. Затем я отправлюсь в форт, чтобы доложить о случившемся, а потом с Кейлом и его друзьями мы попробуем отыскать лошадей. Я хочу, чтобы ты остался здесь и помог Джессу сторожить нашу землю.
– Боюсь, что от меня мало толку, – мрачно проговорил Джеймс.
– Ты все сделаешь, как надо. Я дам тебе другое ружье, которое купил в форте несколько месяцев назад.
На глаза Джеймса опять навернулись слезы.
– Мама спасла мне жизнь.
– Она поступила так, как поступила бы любая мать. Это не значит, что теперь ты всю жизнь должен извиняться перед ней за это. Мы – семья, Джеймс. Каждый отдаст свою жизнь за другого. Если бы ружье выстрелило, то ты убил бы или ранил вошедшего. Это был просто несчастный случай, Джеймс.
Мальчик покачал головой.
– Проклятое ружье, – пробормотал он.
– Успокойся. – Калеб похлопал его по плечу. – Пойдем в дом и немного поспим. Тебе придется спать на полу. На твоей кровати будут спать Линда и Джесс. Сегодня надо быть всем вместе.
– Па? – Джеймс опустил голову. Калеб ждал.
– Извини, если я причинил тебе боль… потому что не хочу быть индейцам. Я… – Он сглотнул. – Я люблю тебя, па. Но мне кажется, что… во мне нет того, что есть в тебе.
Калеб почувствовал странную боль в сердце.
– Когда-нибудь ты найдешь свое место в жизни и отыщешь в себе то, что есть во мне. Я верю в это.
Калеб повернулся и пошел к дому, чувствуя себя совсем старым и уставшим. Что еще мог он сказать сыну? Какие слова отыскать? Он вошел в спальню, где слышалось тяжелое дыхание Сары, погруженной в глубокий сон.
– Боже, а если бы пуля попала чуть ниже, чуть левее! Или если бы Сара не заслонила собой Джеймса!
Калеб уже похоронил в Техасе двух сыновей и не смог бы перенести еще одну потерю.
Он встал на колени около кровати, взял жену за руку и беззвучно заплакал.
ГЛАВА 8
Том не мог припомнить более приятного момента в своей жизни, чем этот – мягкие летние сумерки, беседка, увитая розами, рядом с ним сидит Хуанита. Воздух напоен ароматом роз, ни одна мошка не тревожит покой человека. Есть ли еще на земле такое место, как Калифорния? Том уже знал, что здесь люди боятся лишь одного – землетрясения. Но не так уж и трудно оказалось привыкнуть к толчкам, которые время от времени сотрясали землю, не нанося при этом существенных разрушений.
Снаружи беседки сидела Луиза, служанка Хуаниты, которая всегда сопровождала девушку, Том, улыбаясь, смотрел на Хуаниту, она постоянно отворачивалась, как будто боялась, что он прочтет желание в ее взгляде.
– Мне хотелось бы остаться с тобой наедине, – проговорил Том, страстно желая обнять и поцеловать ее.
Хуанита нервно теребила кружево, которым было расшито ее платье.
– Мне тоже, – смущенно сказала она. – Я… мне доставляет удовольствие видеться с вами, сеньор Сакс. Мы столько узнали друг о друге. Мы с вами словно… хорошие друзья. Но мне… хотелось бы остаться с вами наедине. – Румянец залил ее щеки.
Том улыбнулся и осторожно погладил ее волосы, чтобы не увидела Луиза.
– Ты так красива, Хуанита. Надеюсь, ты будешь встречаться со мной до тех пор, пока я не смогу… – он набрал в легкие побольше воздуха, надеясь, что его слова не испугают ее. – Пока я не смогу жениться на тебе.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Сеньор Сакс, – прошептала она. В ее голосе слышалось удивление.
– Перестань меня так называть. Я – Том. Их глаза встретились.
– Это правда? Вы хотите жениться на мне? Том покосился на Луизу, которая читала книгу.
– Правда, – едва слышно прошептал он. – Но мне кажется, что просить согласия твоего отца еще слишком рано. Только… – Он скользнул взглядом по ее груди, туго обтянутой лифом розового платья. – Только очень тяжело ждать. Каждую ночь я думаю о том, чтобы сделать тебя моей женой, Хуанита. Я становлюсь старше, и мне необходимо создать семью.
Девушка залилась краской и потупила взор. Как ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Она почти ничего не знала об отношениях между мужчиной и женщиной. Мысль о том, чтобы стать чьей-то женой одновременно волновала и пугала ее. Хотя Том пробуждал в ней желания, которые она до этого не испытывала.
– Я сочту за честь быть вашей женой и подарить вам детей, – смущенно проговорила она, не отрывая взгляда от своих коленей. – Когда я думаю о том, что вы потеряли свою первую жену, мне становится грустно. Вы так долго живете без женской любви. – Она подняла на него глаза. – Я иногда плачу из-за вас. Теперь я знаю вас, сеньор… я хотела сказать… Том. Теперь я знаю тебя так хорошо, мы о многом говорили, и я стала старше, мудрее. Ты хороший человек. Мой отец знает это. Возможно, он…
Их взгляды встретились. Том чувствовал, как горячая волна желания заполняет все его тело.
