Сара Маккерриган - Награда рыцаря
– Я думал, ты не любишь смотреть, как люди сражаются.
Она наклонилась вперед, так что их разделяло всего несколько дюймов, затем прошептала:
– Этот вид сражений мне не интересен.
– В самом деле?
Она медленно опустила взгляд на его губы, не оставляя сомнения в том, какие сражения ее привлекают.
– Леди, вы играете с огнем.
Уголок ее вишнево-красных губ поднялся в понимающей улыбке.
Хорошо, что на нем была кольчуга, иначе все увидели бы кое-что у него под одеждой – в результате его греховных помыслов. Боже, он никогда столь сильно не хотел целовать какую-либо девушку. Целовать и ласкать, положить ее на траву и…
– Пойдешь со мной? – поманила его Мириел.
Рэнд перемахнул через ограду.
Он решил, что выполнил все запланированные на это утро задачи – повстречался с Призраком и завоевал почетное место среди рыцарей Ривенлоха. Вечером он примет участие в карточной игре и сможет продолжить свое расследование. Но до вечера еще много времени, и он может использовать его для более приятных занятий.
Мириел сплела свои пальцы с его пальцами. Она, должно быть, обезумела от желания, подумал Рэнд, если ведет за собой потного грязного мужчину, пропахшего кожей. Тем не менее она с силой тянула Рэнда вперед, заговорщически улыбаясь, когда они проходили мимо конюшен.
– Куда ты меня ведешь?
– Туда, где нас никто не увидит.
Он усмехнулся.
Она остановилась перед голубятней и громко произнесла на тот случай, если кто-нибудь ее услышит:
– Позволь показать тебе прекрасных голубей, которых привезли с собой рыцари Камелиарда, сэр Рэнд.
Рэнд от удивления раскрыл рот. Кого она пытается таким образом обмануть?
– Спасибо, миледи. Меня ничто так не радует, как красивый голубь. – Когда они вошли через дубовую дверь, он негромко добавил: – И ты, моя любовь, являешься самым красивым голубем, которого я когда-либо видел.
За ними закрылась дверь. Поскольку она была не очень плотно пригнана, сквозь щели проникал солнечный свет. Было слышно, как воркуют голуби. Аромат недавно принесенного свежего сена заглушал неприятные запахи голубятни.
Мириел не стала зря тратить время. Пробежала пальцами по передней части плаща Рэнда, сняла его, бросила к двери и с обожанием посмотрела на любимого.
– Я никогда не целовала героя, – выдохнула она.
– Героя?
– Да. – Она положила ладони на его плечи. – Говорят, ты стал героем.
– Это преувеличение.
– Ничего подобного! В замке только об этом и говорят.
Рэнд привлек Мириел к себе и обхватил пальцами ее ягодицы.
Он мог бы рассказать ей правду: каким униженным чувствовал себя после сражения с Призраком. Признаться, что разбойник перехитрил его. Однако Рэнд не стал этого делать.
Так приятно видеть восхищение в глазах Мириел. Пусть считает его героем, зачем ее разочаровывать?
– Расскажи, как все было, – попросила Мириел, положив ему голову на грудь. Ее бедро при этом оказалось у его паха. – Не скромничай, расскажи!
Рэнд улыбнулся:
– Как хотите, миледи. – Он опустил подбородок и начал шептать ей в волосы, так что его дыхание обдавало жаром ее ухо: – Лес был мрачным и темным. И тихим, как смерть.
– Тихим, как смерть? Я думала, ты был там с девицами из Морхри.
– Верно, – согласился он. – Но они переговаривались едва слышно… когда внезапно в середине леса я ощутил покалывание ниже затылка.
Одна его рука поднялась вверх по ее спине, пальцы прошлись по шее. Мириел поежилась.
– Я, разумеется, взялся за рукоять меча.
Он снова положил руку ей на талию. Мириел ладонью накрыла его руку.
– Я оглядел деревья, пытаясь найти разбойника, но на ветках никого не заметил.
– Даже воробьев?
Воробьи там, конечно, были. И другие птицы тоже. Они порхали и чирикали. Вспомнил Рэнд и болтовню девиц из Морхри. Однако он покачал головой. Разговор о воробьях отвлек бы его от основной темы.
– Белки, видимо, еще не появились. Было слишком рано.
– А как насчет сов?
– Никаких сов. – Рэнд нахмурился.
Не хочет ли она помешать ему рассказывать?
– Продолжай.
Он кашлянул.
– Я вдруг почуял опасность. Мне показалось, что за нами кто-то следует. Затаив дыхание, я стал медленно красться вперед, шаг за шагом, с силой сжимая рукоять меча, пока… – Он взмахнул руками, и Мириел вскрикнула. – Вот он. Появился на дороге, словно из-под земли вырос. Это был Призрак.
Мириел повернулась в его объятиях и посмотрела ему в лицо, в глазах ее он прочел ужас.
– Должно быть, ты испугался.
Рэнд взглянул на нее.
– Мужчина не вправе пугаться в подобные минуты.
Она вздохнула.
– Как он выглядел? Соответствовал описанию? Весь в черном?
– Да, таким черным, как крыло ворона… маленький, но быстрый, как змея.
– Что ты сделал?
– Сначала удостоверился, что дамы и дети в безопасности.
– И Призрак терпеливо ждал, покаты это выяснишь?
Рэнд промолчал. Зачем рассказывать о том, что Призрак срезал два кошелька еще до того, как Рэнд изготовился к бою?
– Пока я выяснял, в безопасности ли они, двое мужчин из Морхри отважно сражались с разбойником.
– То есть два рыцаря в полном боевом снаряжении против одного маленького вора?
Рэнд нахмурился. Она упустила самое главное.
– Он был чертовски проворным.
– Ах вот оно что!
– Когда я убедился в безопасности женщин, оказалось, что воины из Морхри потерпели поражение.
Глаза Мириел округлились.
– Боже правый! Они были ранены? Покалечены? Убиты?
Каким-то непостижимым образом вопросы Мириел не оставили камня на камне от геройской истории, рассказанной Рэндом.
– Они были… ограблены.
– О… – Восхищение исчезло из ее глаз.
– Ты уверена, что хочешь услышать всю историю до конца? – спросил Рэнд, любуясь ее прелестным личиком. – Я могу использовать язык для более приятных целей.
Какое-то время Мириел смотрела на него. Потом судорожно сглотнула. Видимо, его слова не оставили ее равнодушной.
– Поцелуй меня, – попросил он шепотом.
Мириел нахмурилась:
– Я… я…
– Всего один поцелуй, – выдохнул он. – Тогда я расскажу всю историю до конца.
Мириел посмотрела на его губы, немного подумала и едва заметно кивнула:
– Один.
Он взял в ладони ее лицо и запечатлел на ее губах нежный, почти целомудренный поцелуй.
Живительное прикосновение губ Мириел стоило всех порезов и ссадин, которые он получил этим утром. Ее рот был мягким и теплым, он послужил успокоительным бальзамом для его уязвленной гордости, стал пищей для его голодного тела.
Как ни трудно ему это было, он хотел сдержать слово. Только один поцелуй.
