Кэтрин Коултер - Песнь земли

По телу вдруг прокатилась жаркая волна. Девушка смутно догадывалась, что с ней происходит, понимала, что теряет контроль над собой, но ей почему-то больше не хотелось себя контролировать… Она поспешно отвернулась.

Дайнуолд рассмеялся и залез в ванну. Он заметил — не мог не заметить — ее любопытный и изучающий взгляд, почувствовал, как растет его собственное возбуждение, увидел ее смущение и интерес. Поведение Филиппы вообще доставляло ему удовольствие — когда она не раздражала его излишней строптивостью и словесными колкостями.

Дайнуолд намылился.

— Ну, девка, а теперь расскажи мне, как идут дела в мастерской. И не вздумай ныть и жаловаться на жару или надоедливую старуху Агнес. Что вы успели сделать?

Филиппа повернулась к нему, радуясь, что стенки ванны мешают такому неприличному занятию, как любование мужским телом, а его волосы, лицо и руки покрыты мыльной пеной, так что она при всем желании не может разглядеть ни сантиметра кожи.

— Без всякого преувеличения могу сказать, что день прошел в сплошных разочарованиях. Я шкуру спущу с твоего Принка, если только лихорадка первой не сведет его в могилу! Но, как бы там ни было, у нас уже есть ткань. Думаю, надо сшить из нее тунику для Эдмунда, а то он выглядит как ребенок виллана.

Дайнуолд открыл глаза, и их немедленно защипало от мыла. Он выругался и с головой окунулся в воду, затем ополоснул лицо и повернулся к Филиппе:

— Нет! Мы же договорились, что первая туника будет твоей. Что за глупая девчонка! Я человек слова; хоть ты, женщина, и не понимаешь, что такое честь, советую тебе помалкивать. Терпеть не могу мучеников, так что не надо красивых жестов. Кроме того, ты, очевидно, просто не видела детей вилланов: у них вообще нет одежды.

— Тебе в глаза попало мыло, и ты выплеснул на меня свой гнев! Тиран! Ослиная голова!

— Недурные выражения для юной девы. Может быть, мне помочь тебе и поучить новым ругательствам — более злобным и менее приличным?

Филиппа вскочила на ноги, и Дайнуолд догадался, что она задумала.

— Не стоит, Филиппа, — произнес он как можно спокойнее. — Оставь ключ там, где он лежит. Опять ты действуешь не подумав. Снаружи стоит Танкрид, и даже если тебе удастся обмануть его и ударить чем-нибудь по голове, неподалеку находятся другие слуги. Сядь и расскажи мне, что вы собираетесь делать завтра. Если тебе очень хочется, можешь даже при этом хныкать и ныть.

Филиппа села на кровать и положила руки на колени. Дайнуолд продолжал мыться. Она посмотрела на сброшенную им тунику, ту самую, в кармане которой лежал ключ, и грустно вздохнула: Дайнуолд прав.

— Завтра мы начнем красить ткань. — Он одобрительно кивнул.

— Если твои люди умеют это делать, то уже на следующий день материя будет готова к раскрою.

Дайнуолд мыл живот. Филиппа знала, что это живот — или даже немного ниже, — и не отрывала глаз от ванны, просто не могла оторвать. Она думала о том, что почувствует, когда коснется его тела, проведет по нему рукой….

В этот момент Дайнуолд поднял голову и улыбнулся:

— Я прикажу принести тебе свежей воды, эта слишком грязная.

— А ты? Останешься здесь и будешь смотреть на меня?

Дайнуолд решил, что, если он скажет «да», Филиппа попросту откажется мыться, и покачал головой:

— Нет, я уйду. Но если ты снова попытаешься совершить какую-нибудь глупость, я сделаю с тобой то, что тебе страшно не понравится.

— Что именно?

— Что, что… Ты раздражаешь меня, девка, так что закрой свой глупый рот и подай вон то полотенце. Оно у меня единственное, поэтому я воспользуюсь только половиной. Скажи мне спасибо, девка.

— Спасибо.

— Проклятый сын шлюхи! Он знал, черт его возьми! Этот негодяй прекрасно знал, что вино отправлял в Вулфитон твой отец! Я ему руки поотрываю, нос перебью, ноги в землю вгоню…

Лорд Грейлам де Моретон, хозяин Вулфитона, смолк, услышав звонкий смех жены.

— У нас осталось всего две корзины, Кассия, — негодующе посмотрев на нее, продолжал лорд Грейлам. — Это же подарок твоего отца. Ему пришлось потратить немалые деньги, чтобы доставить вино из Аквитании в Бретань, а потом зафрахтовать корабль. Неужели тебе все равно, что этот проклятый мерзавец имел наглость обокрасть корабль?

— Во-первых, ты не знаешь точно, что это был именно Дайнуолд, — сказала Кассия де Моретон, все еще всхлипывая от смеха. — И во-вторых, ты только сегодня узнал, что корабль несколько недель назад потерпел крушение.

Возможно, судно разбилось о скалы по вине капитана, а местные крестьяне растащили груз, когда корабль стал тонуть, или, может, все просто смыло волной.

— «Возможно, возможно»… Я абсолютно уверен, что это дело рук проклятого Дайнуолда! — с горечью воскликнул Грейлам, расхаживая по комнате. — Если хочешь знать правду, несколько месяцев назад мы поспорили с ним, кто за раз выпьет больше аквитанского вина. Я сказал ему о подарке, который собирался нам прислать твой отец. Мы договорились провести наше состязание, как только вино прибудет в Вулфитон. Он сразу понял, что проиграет, потому и устроил это так называемое крушение. Я это знаю, и ты тоже знаешь, так что нечего хихикать, как дурочка. Сейчас он заполучил дюжину бочонков великолепного вина и пьет его в свое удовольствие, хоть бы у него печенка сгнила! Нет, не защищай его, Кассия! Кто еще мог действовать с такой наглостью и ловкостью? Да пусть у него руки поотсыхают — он выиграл спор, потому что украл наше вино!

Кассия взглянула на разъяренного мужа и снова расхохоталась.

— Ах, вот в чем дело, — насмешливо протянула она. — Дайнуолд перехитрил тебя, а ты терпеть не можешь проигрывать.

Грейлам бросил на жену взгляд, от которого могло бы скиснуть молоко, но на нее он явно не подействовал.

— Он мне не друг, и ему больше не место в Вулфитоне. В следующий раз за его наглость я отрежу ему уши и выпущу все кишки…

Кассия встала, поправляя юбки пышного платья.

— Дайнуолд собирался приехать в гости в следующем месяце, когда закончится сев. Я напишу и попрошу привезти хоть немного его изысканного аквитанского вина, раз уж мы друзья и добрые соседи…

— Он презренный вор, и я запрещаю тебе…

— Хороших друзей так просто не бросают, не правда ли, милорд? Жду не дождусь, когда увижу Дайнуолда и услышу, что он скажет в ответ на твои обвинения.

— Кассия… — Грейлам подошел к жене. Она улыбнулась, и он быстро подхватил ее под мышки и поднял в воздух. Она все еще слишком хрупкая, подумал он, но беременность наконец округлила ее тело. Грейлам осторожно поставил жену на пол и поцеловал в губы. Кассия казалась такой мягкой, нежной и, как всегда, желанной… Грейлам снова помрачнел.