Джо Беверли - Любовь игрока

Может, существуют игры, в которых вообще не надо соображать? Но вряд ли такой неудачник, как Оливер, может полагаться лишь на слепой случай.

Порция покачала головой: ей никогда не понять игроков.

И сразу же перед ней всплыло лицо другого игрока. Она не могла представить Брайта Маллорена, жадными глазами следящего за картами и выбрасывающего деньги на ветер. У нее возникло нелепое желание как-нибудь отыскать его в игорном доме и последить за ним: может, тогда ей удастся навсегда забыть о нем

Порция приказала себе не думать о Брайте и снова , вернулась мыслями к Оливеру.

Что же ей все-таки делать? Может, стоило пойти за ним вслед и попытаться удержать его? Но как? Не хватать же его за шиворот, как неразумного мальчишку!

Порция тяжело вздохнула и потерла лоб. Как бы ей хотелось, чтобы Оливер был снова таким мальчишкой, но, УВЫ, он уже мужчина и вышел из-под ее контроля. Пусть делает что хочет! Да, но если все закончится выстрелом в висок, как это случилось с ее отцом?

Признав свое бессилие, Порция села за стол писать письма.

Она решила не писать матери, зная, что скоро будет дома, а написала несколько писем друзьям в Дорсет, объясняя, как плохо обстоят у нее дела. Она не станет отправлять письма, пока не угаснет последний луч надежды, но они готовы и будут лежать у нее в кармане, как саван у смертного одра.

Покончив с письмами, Порция поняла, что не может сидеть сложа руки и ждать. Ей необходим глоток свежего воздуха, необходимо хоть немного размять ноги, поэтому она отправилась в соседнюю булочную купить хлеба. Она позволила себе удовольствие и купила сдобную булочку с изюмом — в конце концов, может она истратить на себя хоть пенни, коль скоро ее брат просаживает за игрой столько гиней?

Возвращаться домой Порции не хотелось, и она решила побродить по улицам, чтобы хоть немного отвлечься от своих горьких дум.

Вернувшись домой после небольшой прогулки, она зажгла в комнате свечу и принялась ждать Оливера. Что толку ложиться в постель, если она все равно не сомкнет глаз, не зная, где брат и что с ним произошло.

К полуночи глаза Порции стали слипаться, и она все же легла спать, стараясь убедить себя, что если брат проигрался, то давно бы уже вернулся домой. Скорее всего он выиграл, хотя в это и трудно поверить.

Внезапное чувство надвигающейся опасности охватило ее. Порция долго ворочалась с боку на бок и незаметно для себя уснула.

Когда она проснулась, было уже утро. Тревожные мысли опять нахлынули на нее, и она бросилась к комнате брата. За дверью слышался храп — значит, Оливер уже вернулся живой и невредимый.

Ничто не указывало на то, повезло ему или нет, и, уж конечно, на столе не блестела горка золотых монет.

Порция тоскливо подумала, что если бы Оливер выиграл, то непременно разбудил бы ее, чтобы сообщить радостную новость. Но может, все-таки хоть немного выиграл? Нет, на это слабая надежда. Для нее будет облегчением даже то, что он проиграл не все деньги:

Порция решила разбудить Оливера и потребовать отчета, но, поразмыслив, отложила эту пустую затею. Что случилось, то случилось, и ничего уже не изменишь!

Часы тянулись медленно. Порция пыталась читать, починить одежду, но все напрасно — душа не лежала ни к чему. Она ходила из угла в угол, охваченная тревожными мыслями.

Что они будут делать, если он проиграл все до последнего пенни? А что, если он проиграл еще больше, гораздо больше, чем у него было? И снова перед глазами Порции встало видение: Оливер с пистолетом у виска.

— Нет! — воскликнула Порция, прогоняя от себя это видение.

Новый взрыв храпа сказал ей, что Оливер пока жив.

Форт! Форт — ее последняя надежда. Он может не только одолжить им денег, но и убедить Оливера покончить с картами и вернуться в Дорсет. Надо действовать как можно быстрее!

Порция набросила на плечи теплую накидку и отправилась к новоиспеченному графу Уолгрейву.

Сердце ее радостно дрогнуло, когда она увидела подъезжающую к конюшне тяжелогруженую карету: кто-то Приехал. Порция быстро взбежала по ступеням и постучала в дверь начищенным до блеска медным молоточком.

Порция прекрасно знала, что поступает плохо, придя в дом к мужчине одна, без всякого сопровождения, но дело не терпело отлагательства. Швейцар открыл дверь, и она попросила передать, что Порция Сент-Клер хотела бы повидаться с графом. Швейцар хмуро посмотрел на нее.

— Его нет дома, мэм, — ответил он.

— Я только что видела карету, — настаивала Порция.

— Это приехали слуги с багажом милорда. Дверь уже почти прикрылась, но Порция успела спросить, скоро ли граф приедет.

— Да, мэм. — Дверь захлопнулась.

Порция повернула назад, поникшая, но все еще не потерявшая надежду. Форт приедет со дня на день. Что может случиться за этот короткий промежуток? В конце концов, Оливер уже проиграл пять тысяч гиней. Ну проиграет еще немного. В сравнении с первой суммой — это капля в море.

Порции не хотелось возвращаться в тоскливое жилище и слушать храп Оливера, и она решила погулять на этот раз по живописной части Лондона с ее широкими, чистыми улицами и богатыми особняками. Все тротуары здесь были выложены камнем и ограждены прочными металлическими столбами, защищавшими пешеходов от проезжавших мимо экипажей и карет. По улицам гуляли дамы и джентльмены или их слуги с детьми. В этой части города не было видно пьяных и проституток. Это был совсем иной мир.

За сверкающими витринами магазинов лежали дорогие товары, привезенные со всех концов света. Порция рассматривала их, всем сердцем желая купить что-нибудь для своей семьи. Как бы понравилась Пру вот эта кружевная лента — и всего-то один шиллинг за ярд.

Но Порция подавила в себе это искушение. Она ничуть не лучше Оливера, если собирается сорить деньгами.

Пора было возвращаться на Дрезденскую улицу, но Порция вдруг обнаружила, что заблудилась. Она ничуть не испугалась, так как взяла с собой карту Лондона и, развернув ее, стала изучать: итак, чтобы пройти в нужном направлении, ей надо пересечь Мальборо-сквер. Просто чудесно — она увидит знаменитую площадь Лондона. Говорят, что это одна из красивейших площадей города.

Так оно и оказалось. Окруженная со всех сторон прекрасными домами различных стилей, площадь включала в себя обнесенный оградой парк с красивыми деревьями, клумбами и даже большим прудом, где плавали утки. Даже в это мрачное время года парк был великолепен. Каким же восхитительным он должен быть весной и летом!

Порция услышала веселый смех и, посмотрев на пруд, увидела детей, под присмотром своих нянь кормящих уток.

«Оказывается, у Лондона много лиц, — размышляла Порция. — Шумный и порочный в одной своей части, он может быть тихим и очаровательным в другой».