Лариса Васильева - Граф салюки
И однажды, когда рядом никого не было, откровенно сказала ему:
— Мне приятно внимание такого красивого молодого человека, Алексей, но 13 лет разницы в возрасте, это слишком много. Да и муж у меня все-таки где-то есть. Неловко вас выгонять, но, я думаю, пора прекратить ваши визиты сюда. Вы меня компрометируете. Вы так молоды, быстро найдете другой предмет для воздыханий.
— А чье мнение так волнует вас? Никому нет дела до наших отношений. Тем более, насколько я знаю, вашему мужу абсолютно все равно, как вы здесь живете.
— Но мне не все равно, и я не хочу, чтобы моему сыну рассказывали сплетни о его матери.
Алексею хотелось сказать ей, что ведь и сыну все равно, как она живет, иначе он приезжал бы сюда почаще, но ничего больше не стал говорить, боясь сделать Элен больно. Он ушел обиженным. Уж стоял декабрь, было очень холодно, он шел по улице расстроенный, не обращая внимания на холод, не застегивая полушубка, потом побродил в городском саду по расчищенным аллеям и решил завтра же поговорить с Элен еще раз и убедить ее в своих чувствах и постоянстве (Елена рассчитала верно: Алексей понял, что нужно перейти к решительным действиям). Но на следующий день он слег с температурой. Заболел серьезно, доходило до бреда, потом дело пошло на поправку. В постели он провел две недели. Эти две недели дались Элен очень тяжело. Когда она высказывала свои мысли Алексею, то подсознательно, не отдавая себе в этом отчета, надеялась, что он отбросит все возражения и убедит ее, признается в любви. Их отношениям давно пора было перейти в другую стадию. Но он вдруг пропал. Алексей не должен был так поступать, куда же делись его красноречие и напор, отчего же вдруг он так быстро согласился с ее доводами, неужели она была так убедительна? Первые дни Элен жила как ни в чем не бывало, спокойно поджидала Алексея, но когда он не появился через неделю, настроение у нее испортилось, она стала злой, раздражительной. Продавщицы и портнихи старались не допускать никаких промахов. Все понимали: плохое настроение связано с отсутствием Алексея. Никто не знал, отчего он перестал их посещать, все было так хорошо, и вдруг он исчез. А Элен даже поплакала в подушку — как гимназистка. Так ей стало жаль себя. Кажется, она влюбилась в этого большого мальчишку. Как же ей не хватало его теперь! Она спускалась в магазин, но делами не занималась, все глаз не спускала с двери. Потом, в конце уж второй недели, ей не захотелось и спускаться вниз. Утром набросила потертый шлафрок, оставшийся от мужа и изношенный еще им, и села, непричесанная, у окна. Ей было жаль всей своей неудавшейся жизни. Кому она нужна? Зачем жить, если человек никому не нужен?
Николай Евстигнеевич, снимавший второй этаж в доме напротив, вышел из двери, огляделся и, заметив Элен в окне, поклонился ей и пошагал на службу, энергичный, деловой. Вот, пожалуйста: одинокий человек, для кого он живет? Никогда не был женат, а уж в годах. Никто не видел никакой его родни, друзья к нему не ходят. Неужто Богу угодно, чтобы человек жил только работой?
А на прошлой неделе Ангелина Никитична купила новое платье — она ведь тоже живет одна. Старуха уж, с ней какие-то бабки живут да кошки. А ей новое платье понадобилось… Зачем она его купила? Сидеть со своими бабками в темной комнате с занавешенными окнами?
А там вот, дальше, на углу, вдова живет, совсем одна, даже кошек нет. Неизвестно, какими средствами она располагает, только вот тоже присматривала себе обнову. Сколько в мире одиноких людей, так не опускают же руки, живут! И даже хотят хорошо выглядеть. Нет, видно, любовь в жизни должна стоять на втором месте. На первом — дело. Вот ежели дети есть, так они на первом месте — это самое главное в жизни любой женщины. Воспитание детей — тоже работа. Хоть и радостная, но работа…
И почему это она решила, что никому не нужна? А ее продавщицы? Да, они потихоньку ворчат на нее, думая, что она не слышит, но если закрыть магазин, куда они пойдут? А портнихи? Ни одна из них не придумала нового фасона. Шить они могут, а вот фантазии, чтобы сотворить новую модель, не хватает. Без нее и магазин, и цех закроются. Все работницы окажутся на улице, это ее ум и деловая хватка кормят их, дают работу их рукам. Ее работа — это щи и каша, и тельное, и кулебяка, и жареная птица, и сладкий пирог. А Алексей — это французское пирожное, бланманже. Вкусно, конечно, но можно обойтись, особенно если и не пробовал никогда. Сама его прогнала, сделала ошибку, теперь не исправишь. Ну и Бог с ним, хватит киснуть, пора браться за дела.
Елена Павловна вскочила, энергично стала приводить себя в порядок. Спустилась в магазин. Продавщицы лениво сидели в креслах для посетителей.
— Ну-ка, живо пыль стереть с прилавка, цветы на стене полить, — она огляделась. — Так, а в углу, не видите, пух на полу лежит! Ольга, вымой пол. Катя, занавеска оборвалась на примерочной кабинке, подшей. Платье вот синее на витрине, убрать надо, давно висит, внимание уж не привлекает, да и выгорит скоро. Если эта вчерашняя дама в мехах еще появится, так продайте его ей, как она просила, со скидкой.
Потом она отправила Андрюху за извозчиком, сама спустилась в мастерскую. Там тоже пробежал шорох при ее появлении, кто-то склонился к шитью, кто-то занялся уборкой своего места. Элен уточнила необходимое количество ниток, кружев, булавок, обсудила с портнихами, какую ткань лучше приобретать, и уехала за товаром.
Полдня она провела, выбирая мануфактуру, но поездка ее была удачной: и выбор был хорош (товар весь новый, не залежалый, такого рисунка на ткани еще не было), и качество хорошее, и продали ей дешево. Елена была довольна. И чего она кисла всю неделю?! Дело, вот что бодрит ее и притягивает. Солнце уж клонилось к закату, пора и магазин закрывать. Она поторопилась домой. Когда же вернулась, в магазине сидел похудевший и бледный Алексей. Оленька и Катерина радостно щебетали с ним, забыв о делах.
Элен остановилась в дверях, схватилась за косяк. Все утро она себя убеждала, что можно прекрасно жить без Алексея, а сейчас у нее подкосились ноги. Но он подумал, будто она не подходит к нему оттого, что не рада. Ожидая, что его опять прогонят, неуверенно подошел к ней сам.
— Где же вы пропадали? — только и могла она сказать.
Он взял двумя руками ее ручку, поцеловал, рука ее дрожала.
— Так Алексей Николаевич болели-с, — бесцеремонно вмешалась Катенька.
— Может быть, мы могли бы поговорить наедине? — хрипло произнес Алексей, дрожь ее руки настроила его на определенный лад.
— Да, конечно, пройдемте.
Она сняла по пути свое пальто, оставила в подсобке на стуле и вышла через заднюю дверь магазина. Не останавливаясь и не оглядываясь на него, Элен поднялась на второй этаж и только там повернулась к Алексею. А он шел следом, наверху сбросил свой полушубок прямо на пол и, когда она повернулась, обнял и поцеловал ее. Элен закрыла глаза, и порывисто прижалась к нему. Он застонал, поднял ее на руки, толкнул первую попавшуюся дверь. Это была гостиная, и все диванчики там были либо короткими, либо узкими. Времени искать более подходящее помещение не было. Алексей опустил Елену на пол, на пушистый синий ковер. Не переставая целовать, торопливо задирал ее юбки. Она с жаром отвечала на его поцелуи. Сейчас-то у нее в голове не возник вопрос: зачем женщины добровольно спят с мужчинами? Она хотела этого не меньше, чем он, и не сопротивлялась своему желанию. Потом он откинулся рядом с ней на ковер, переводя дух, а Элен стала расстегивать его рубашку.
