Гувернантка из Лидброк-Гроув - Виктория Анатольевна Воронина
Дора Меллоун позвонила в колокольчик и велела явившейся на ее зов старшей горничной взять надо мной опеку:
- Сара, покажи мисс Линн ее комнату.
- Да, мэм, - почтительно отозвалась горничная Сара, и я покорно последовала за ней к черной лестнице, находившейся в противоположной стороне от парадной, которой пользовались хозяева дома и их гости. Преодолев два крутых длинных марша, мы очутились в длинном узком коридоре третьего этажа, где находилась моя скудно обставленная спальня. Небольшая узкая кровать, низкий шкаф и пустая тумбочка возле окна – вот и все чем считали нужным снабдить гувернантку мои богатые хозяева. Я обвела комнату растерянным взглядом, не представляя себе, как можно жить длительное время с таким минимальным набором мебели. Мне нужны были, по крайней мере, еще стул и полка для книг и письменных принадлежностей.
- Вам что-нибудь еще нужно, мисс Линн? – спросила Сара, уловив мой удрученный взгляд.
- Да, стул и кувшин с водой для умывания, - со вздохом ответила я ей.
Сметливая горничная в знак понимания кивнула головой, и скоро привратник принес в мою комнату старый стул, она – кувшин с водой для умывания, затем горячий чай с гренками. Встретивший меня первым лакей занес два мои небольших дорожных сундука и картонную коробку со шляпкой, а также снабдил подсвечником с тонкой свечой. Я подкрепилась, распаковала некоторые свои вещи, и решила свое затруднение в виде отсутствия стола и полки, положив на подоконник несколько отобранных книг с писчей бумагой и чернильными принадлежностями. Комната приобрела жилой вид, и я немного повеселела. Ощущение новизны не давало мне грустить и я, помолившись Богу и поблагодарив Его за благополучное окончание моего путешествия, решила, что как знать – вполне возможно, жизнь не так печально сложится для меня в доме Меллоунов, как мне показалось на первый взгляд. В моей груди еще теплилась надежда на то, что они строгие, но справедливые люди, и работа гувернанткой в их доме поможет мне занять достойное место в местном обществе. А встреча с Дорианом с избытком вознаградит меня за все нынешние неприятности и печали. С этими утешительными мыслями я очень быстро заснула на жестком и неудобном ложе, поскольку порядком устала от длительного путешествия.
При этом внутреннее беспокойство не оставляло меня даже во сне и я проснулась засветло, хотя горничная Сара уверяла меня, что нужно вставать с постели не раньше восьмого, по той причине, что первый завтрак в доме Меллоунов подается в девять часов утра. Но я предпочла встать раньше, чтобы привести себя в порядок и пришить к своему черному платью из хлопка свежий кружевной воротник. Это единственное украшение, которое могла позволить себе в будние дни простая гувернантка в богатом доме.
После завтрака, состоящего из свежей овсянки и вареного яйца, я уединилась вместе с Томом в классной комнате и попыталась дать ему первый урок. Увы, очень скоро мне пришлось убедиться в том, что это трудная, почти невыполнимая для меня задача. Прежние воспитательницы Тома и его гувернер с трудом научили его читать по складам, а писать он мог разве что малоразборчивые каракули. Я попыталась применить все свое умение, которое приобрела во время занятий с Фанни, чтобы развить его способности к чтению и письму, но этот маленький дьяволенок нисколько не слушался меня, ерзал на стуле, вопил, а затем вовсе начал с хохотом бегать вокруг письменного стола, корча мне рожи. Жаловаться миссис Меллоун на поведение ее сына было совершенно бесполезно. По ее мнению, вина в его диких выходках лежала всецело на мне, это я не могла заставить ее «чрезвычайно способного и умного мальчика» вести себя прилично. Так, первые дни жизни в доме Меллоунов показались мне если не Адом, то Чистилищем точно, а это были далеко не самые худшие дни моего пребывания в доме моих первых нанимателей.
Мне раньше доводилось слышать рассказы о том, что в некоторых родовитых семьях к гувернантками привязывались настолько, что их считали чуть ли не членами семьи и обедали с ними за одним столом. Я наивно полагала, что Меллоуны удостоят меня этой чести, ведь все-таки я была дочерью благородного джентльмена, пусть даже разорившегося. Но нет, миссис Меллоун распорядилась, чтобы я обедала за столом прислуги, явно показывая этим отношением, что если она мне платит деньги, то я стою для нее на одной ступени с другими служанками дома. Скоро я поняла, что мне не стоит чрезмерно огорчаться из-за того, что я обедаю по правую руку от дворецкого. Меллоуны обращались с людьми, служившими им на редкость презрительно и высокомерно, а слуги, разделявшие со мной немудреную трапезу, хоть и обнаруживали грубоватость в манерах, свойственную северянам, но вместе с этим были людьми искренними и добрыми, они проявляли ко мне участие, видя, как я страдаю от черствости хозяевов. Провидение словно испытывало меня на прочность, желая показать какую большую ошибку я совершила, ответив отказом на предложение выйти замуж за своего кузена Джона. Оказавшись бедной девушкой без всяких средств к существованию, я словно лишилась уважения людей привилегированного круга, к которому принадлежала от рождения, и всяких прав. Миссис Меллоун отказала мне даже в вечернем отдыхе, и когда Том засыпал в своей детской, заставляла меня чинить его и свою одежду.
- Праздным рукам находит работу дьявол, - неизменно повторяла она, видимо ставя себе в заслугу то, что лишила гувернантку своего сына всякого досуга.
Причем она требовала тонкого шитья, несмотря на тусклый свет предоставленной мне лампы, и это скоро отразилось на моем самочувствии. Глаза скоро начали болеть, и кухарка украдкой давала мне заварку чая для облегчения болезненных симптомов. Так, час обеда и общения с прислугой Меллоунов – этими искренними и отзывчивыми людьми – стали для меня лучшим временем суток.
Прошла неделя и я впала в недостойное уныние от валящихся на меня, словно ком снега, огорчений. Миссис Меллоун оставила всякую сдержанность в обращении со мной и грубо распекала меня, если была недовольна моей работой. Том, видя откровенное пренебрежение матери по отношению ко мне и мою незначительность в доме своих родителей, окончательно перестал прислушиваться к моим справедливым требованиям, что навлекало на меня дополнительные нарекания миссис Меллоун. Этого
