Джоанна Мэйтленд - Отчаянная Джеми

– Ваша мама...

– Она умерла, когда мне было шесть лет.

– Мне очень жаль. Должно быть, вам было тяжело, особенно когда ваш отец женился... – Ричард не договорил, хотя по интонации было понятно, что он хотел сказать: «... на этой женщине». Неожиданно он рассмеялся. – Ну ладно, Джеми так Джеми, если уж вы того хотите. В конце концов я скоро привыкну, что Джеми – это очаровательная леди, а вовсе не туповатый подручный садовника. Итак, завтра...

Восторг, который переполнял душу Джеми, наконец вырвался наружу потоком слов:

– А завтра мне исполнится двадцать один год! Я не нахожу слов, чтобы выразить свою благодарность вам, милорд, за то, что вы для меня сделали. Вы просто спасли меня! Боюсь, я никогда не смогу отблагодарить вас по достоинству. Мне остается лишь молить Бога, чтобы ваша репутация не слишком пострадала из-за меня! Вы показали себя истинным рыцарем!

– Рыцарство здесь совершенно ни при чем, Джеми, – возразил его светлость, глядя куда-то в сторону. – Просто это был единственный выход и для вас, и для меня. Признаюсь, я не предполагал, что вы несовершеннолетняя, но, слава богу, завтра это препятствие исчезнет. Я получу специальное разрешение, и тогда...

– Но это невозможно! – воскликнула Джеми.

– Ну что за недоверие, – протянул Ричард. – Вполне возможно. Граф, пусть даже он стал таковым недавно, пользуется, да будет вам известно, определенным влиянием.

– Ну, я хотела сказать... Неужели вы в самом деле собираетесь это сделать?

– А почему нет? Ведь это решает все проблемы.

– Не может быть, чтобы вы в самом деле хотели на мне жениться! Кто я? Никто, нищая, да и репутация моя запятнана. Я вам не пара, милорд.

Ричард взял ее дрожащие руки и сжал в ладонях.

– Джеми, вы дочь баронета и вполне достойная партия для графа Хардингского. А приданое мне совершенно не нужно. Что же до вашей репутации... – он невесело хохотнул, – так ведь это я привез вас в Хардинг, я насильно разлучил вас со Смидерс. И если, как вы говорите, ваша репутация запятнана, так виною тому я, потому что именно я попытался воспользоваться вашим положением, хотя ручался, что вы обретете у меня безопасность.

Взгляд его стал виноватым, пристыженным, и Джеми не могла оторваться от этих глаз.

– Джеми, – продолжал Ричард серьезно, – это единственный способ защитить вас, восстановить ваше доброе имя. Вы должны согласиться выйти за меня замуж. Должны! Не надо меня бояться. То, что было той ночью, больше не повторится, даю слово. Я никогда не потревожу ваш покой.

Джеми захотелось плакать. Господи, этот человек готов пожертвовать собой ради спасения ее чести.

– Милорд, я не могу допустить такое. Это совсем не нужно, поверьте мне, – пробормотала она, пытаясь высвободить свои руки. – С завтрашнего дня я вполне самостоятельный человек и постараюсь все-таки устроиться сама. Конечно, если вы вернете мне мой жемчуг, – добавила Джеми, и в голосе ее прозвучали лукавые нотки.

Ричард в ответ не очень радостно засмеялся.

– Свой жемчуг вы получите. Это ожерелье вашей матери?

– Да. Все, что осталось после нее... это, если хотите, мое приданое.

– Ну, тогда лучше оставьте его себе, Джеми. Это же преступление – продавать единственную память о матери.

Джеми ужасно захотелось как-то развеселить Ричарда, разрядить напряженную обстановку. Он всецело поглощен сознанием своей вины и совершенно не видит ее грехов.

– Но, насколько мне помнится, милорд, вы вроде бы считали, что я совершила преступление, завладев этим жемчугом? – проговорила Джеми.

Его лицо немного просветлело. Ага, шутки он понимает, это хорошо.

– Считал, и еще как, – признался Ричард. – И нижайше прошу прощения, мэм. Могу я надеяться, что вы меня простите?

– После вашего сегодняшнего поступка я готова простить вам что угодно, милорд.

– Ричард.

– Нет, милорд. Негоже простой служанке...

– Но это вполне уместно для моей жены. Джеми, послушайте меня! Вы просто не понимаете, какой опасности подвергаете себя. Ну, представьте на минуту, что может случиться, если вы, допустим, найдете работу, что, я уверен, будет очень нелегко, скорее, невозможно. Пусть даже вы будете не простой служанкой, но все равно лишь прислугой, и не более того, а значит, останетесь совершенно беззащитной перед интригами своей мачехи или этого ужасного Грейвза. Никто и пальцем не пошевелит, чтобы предоставить наемной компаньонке защиту от джентльмена.

Вас просто насильно увезут и заставят выйти замуж... если не хуже. Джеми, вы меня понимаете? Замужество для вас единственный путь спасения. Альтернативы не существует.

Джеми долго молчала, сидя неподвижно и больше не пытаясь высвободить свои руки. Взгляд ее замер на этих руках, натруженных и таких красных по сравнению с ухоженными белыми руками Ричарда. Наконец она подняла глаза.

– Я не могу дать вам ответ, милорд. Не сейчас. За последние дни произошло столько событий, что мне нужно подумать. Вы дадите мне немного времени?

– Да. При одном условии.

– И что это за условие?

– Джеми, я не забыл, что вам завтра исполняется двадцать один год. Вам может взбрести в голову, что вы теперь человек самостоятельный и больше не нуждаетесь в моей защите. Я, однако, уверен в обратном. На рассвете я отправлюсь за разрешением на наш брак, вполне законный, учитывая, что вы уже будете совершеннолетней. Вернусь я на следующий день. Тогда вы и сообщите мне о своем решении. Я не стану вас принуждать, прошу лишь об одном: дождитесь моего возвращения.

– Но как вы объясните такую торопливость? Без церковного оглашения... Как-то недостойно графа.

– Ничего страшного. Во время траура по моему отцу пышное бракосочетание неуместно, все пройдет тихо, по-семейному. А объявление мы дадим потом, уже после свадьбы. Так что вы скажете, Джеми?

Стараясь говорить как можно спокойнее, она ответила:

– Когда вернетесь, вы найдете меня здесь. Я ведь дала вам слово, не забыли?

Лицо Ричарда осветилось радостной улыбкой. Он поднес руку Джеми к губам и нежно поцеловал.

– Пока побудьте в библиотеке, моя дорогая, – проговорил он, живо поднимаясь на ноги. – Надо сначала удостовериться, что эти хищники благополучно отбыли восвояси. Вас здесь никто не побеспокоит, а я тем временем займусь вашим переселением.

Джеми попыталась было протестовать. Ричард не дал ей говорить.

– Вы же сами понимаете, – начал он шутливо, – леди не пристало спать на чердаке. Но если так вам будет легче, Смидерс поселят в вашей туалетной комнате, по крайней мере па первое время. Согласны?

Джеми кивнула. Она была так взволнована, что не могла говорить.

– Вот и хорошо. Я прямо сейчас пошлю Смидерс к вам, а вы уж сами решайте, что рассказывать ей, а что – нет.