Виктория Холт - Замок Менфрея
— Даже если бы он выжил, — добавил он, — он бы остался инвалидом. Не думаю, что это бы его устроило.
Нам оставалось только благодарить Уильяма Листера, который с обычными своими спокойствием и рассудительностью взял на себя все дела.
Доктор дал мне и Дженни успокоительное, потому что, как он сказал, нам следовало поспать. Дженни прижалась ко мне:
— Можно мне остаться с тобой, Хэрриет? Я не в силах вернуться в нашу комнату.
В эту минуту я чувствовала к ней даже какую-то нежность.
— Ну конечно, — сказала я.
Так мы и спали вместе.
Я проснулась с ощущением, что видела кошмарный сон. Теперь все изменится. Отец, которого я видела очень редко, тем не менее оставался самым важным для меня человеком. Отныне некое бремя спало, но с ним ушла какая-то существенная часть моей жизни. Точнее выразить свои чувства я не могла.
Для Дженни все было куда проще. Она потеряла покровителя — доброго крестного, который нашел ее в хижине и отвез на бал. Но ее отчаяние, возможно наполовину вызванное беспокойством о собственной судьбе, было, я в это твердо верила, непритворным. Она правда любила своего мужа.
Тетя Кларисса, явившись немедленно, начала всячески выказывать свою неприязнь по отношению к Дженни, и я с удивлением обнаружила, что искренне желаю, чтобы та этого не заметила.
Тетя вошла в мою комнату и окинула меня критическим взглядом, который всякий раз наводил меня на мысль, не рисует ли она себе в красках мучительную картину поисков для меня мужа.
— Какая чудовищная история! — Она прикрыла дверь. — Я никогда не одобряла этой женитьбы. Вот уж не думала, что Эдвард настолько глуп. Это…создание. Она совершенно невозможна! Что им двигало?
— Любовь, — отвечала я.
— Хэрриет, ты что, пытаешься умничать? Нашла время!
— Разве это умничанье — признавать очевидное? Папа очень сильно ее любил, потому он и женился на ней и дал ей все, о чем она раньше могла только мечтать.
— Гм… и она с готовностью это все приняла.
— Ее готовность не шла ни в какое сравнение с его желанием давать.
— Что за чепуха! Я глубоко потрясена и исполнена горя, но это не помешает мне выяснить всю подноготную этой таинственной истории.
— Таинственной? Мой отец умер от удара. Так сказал доктор.
— Ну, это мы еще выясним при вскрытии.
— Вскрытие!
— Девочка моя, при неожиданной смерти всегда делают вскрытие, а твой отец скончался весьма, весьма скоропостижно.
— Тетя Кларисса, о чем вы говорите?
— Только о том, что человек в летах, очень богатый, решает жениться на юной искательнице приключений. Он так и делает и очень скоро умирает.
— Но что она от этого выигрывает?
— Мы, несомненно, это узнаем после похорон, когда будет оглашено завещание. Но вскрытие, скажу тебе, произведут раньше.
— Я точно знаю, что вы ошибаетесь…
— А ты, Хэрриет, чересчур самоуверенна, и твои манеры ужасны, как всегда. — Тетя Кларисса повернулась и собиралась уже выйти из комнаты, но в дверях остановилась. — Ни слова об этом, — предупредила она, — ни слова — ей. Если она думает, что всех нас одурачила, пусть еще немного потешит себя этой мыслью.
И тетя оставила меня наедине с моими мыслями.
«Бедняжка Дженни! — думала я. — Она потеряла возлюбленного и защитника».
Позже, спустившись вниз, я невольно услышала пересуды слуг:
— Ты же не думаешь, что она…
— Да замолчи! Хотя…не знаю. Говорю тебе, он оставил ей кругленькую сумму. Ну да, если она хотела от него избавиться… и продолжить миловаться с каким-нибудь другим парнем…
Я больше не желала терпеть подобной несправедливости. У отца случился удар, тут нет сомнений, потому, что он пытался во всем угнаться за юной Дженни, но это его вина, а не ее.
Подозрения сгущались в доме, словно туман в ноябре.
На следующий день я увидела газеты.
«Сэр Эдвард Делвани скончался от сердечного приступа. Через два месяца после своей женитьбы на хористке, мисс Дженни Джей, сэр Эдвард Делвани умер в своей лондонской резиденции. Теперь предстоят выборы в округе Ланселла, Корнуолл, кандидатом от которого сэр Эдвард был последние десять лет».
Бевил, которого все еще не отправили в Южную Африку, приехал в Лондон на похороны — как представитель семьи, по собственным его словам. Едва миссис Трант сообщила мне, что меня хочет видеть мистер Менфрей, я с готовностью сбежала вниз. Бевил увидел меня, и его лицо озарилось улыбкой. Потом он положил руки мне на плечи и сочувственно посмотрел на меня.
— Бедняжка Хэрриет, — проговорил он. — Это произошло так внезапно.
Он пристально вглядывался в мое лицо; разумеется, он знал, каковы были наши отношения с отцом.
— Я… я не знаю, что делать и думать, — сказала я ему.
— Ну, конечно. Мы все были в ужасе, когда услышали, и все просили вам передать, что любят вас и с удовольствием примут вас в Менфрее, если вы захотите.
— Очень мило с их стороны.
— Гвеннан, конечно, за границей, в своей французской школе.
— Только вчера отец говорил… что я поеду туда, к ней.
— Это — хорошая идея. Отрешиться от всего. А потом вы вернетесь и начнете все заново. Наверное, так лучше всего.
Тут открылась дверь и в библиотеку вошла Дженни. Она испугалась, увидев, что я не одна.
— О, Хэрриет… — начала она и застыла, глядя на Бевила.
— Это моя… мачеха, — представила я ее. Бевил шагнул вперед и взял ее за руку.
— Сожалею, что мы встречаемся в первый раз при таких печальных обстоятельствах.
Его глаза сияли. Я уже видела раньше этот взгляд и потому была полна смятения.
Похороны отца стали чуть ли не сенсацией. Он был известным политиком и совсем недавно попал в колонки новостей из-за своей женитьбы на девушке, годившейся ему в дочери, да притом актрисе; а теперь он скоропостижно скончался, всего через несколько недель после свадьбы.
С тех пор, ощутив аромат лилий, я вспоминаю тот день. Запах дубовых досок гроба, смешанный с благоуханием цветов, и неясные предчувствия заполнили дом. В комнатах царил полумрак, поскольку шторы повсюду были задернуты, и все старались говорить шепотом и выглядеть печальными, а когда упоминалось имя моего отца, о нем вещали в таком тоне, словно это святой.
Я помню медленный печальный кортеж и любопытные взгляды, устремленные на нас, в особенности на Дженни.
— Это — та самая… умеют же некоторые устраиваться. Статисточка в хоре — а потом: «леди Делвани»… и до сих пор «леди», и состояние, говорю тебе, а забот никаких. О да, везет же кому-то.
Бедная Дженни! Казалось, она не обращала никакого внимания на эти голоса. Я же могла ей только позавидовать. Тетя Кларисса сидела прямая и чопорная и смотрела на всех, как мне казалось, с отвращением — в своем черном капоре, расшитом бисером, из-под которого виднелись серьги с драгоценными камнями. Она чувствовала себя обманутой, поскольку вскрытие показало, что мой отец, безусловно, умер от удара.
