Виктория Холт - Роковая женщина

Мое первое сегодняшнее приключение связано со знакомством с Кредитоном-наследником. С самим Рексом. После обеда, уложив свою подопечную отдыхать, я решила прогуляться по саду. Он здесь, как и подобает, великолепен. При усадьбе имеется четверо садовников с женами, тоже занятыми в Замке. Лужайки смотрятся лоскутами зеленого бархата: каждый раз, глядя на них, невольно мечтаешь сшить такое платье — цветочный бордюр был бы неповторим. Следующая достопримечательность: изумительные цветы стелющегося крестоцвета. Только представь: розово-лиловые и белые соцветия на террасах серого камня — само собой разумеется, крестоцвет Замка Кредитон по крайней мере в два раза ярче, чем где-то еще. Первая мысль, которая мне здесь приходит на ум: какая роскошь! Сама знаешь почему: это жилище миллионера в первом и втором поколении. Чувствуется, как лезут из кожи, чтобы произвести впечатление налаженности, традиции. Недостаток достойных предков Кредитоны восполняют лучшей обстановкой, какую только можно купить за деньги. Все здесь отличается от имения бедняжки леди Хенрок, за которой я ухаживала — и весьма успешно, так как она отказала мне в завещании пятьсот фунтов, — перед тем как я приехала в Дом Королевы. Последние пятьсот лет Хенроки жили в родовой усадьбе. Хоть та и обветшала местами, но разница налицо.

Угадай, кого я увидела, разглядывая солнечные часы в саду? На меня пялился не кто иной, как наследник миллионов, Рекс Кредитон собственной персоной. Мистер, а не сэр Рекс (сэр Эдвард не имел наследственного дворянства; надо полагать, это больная мозоль ее светлости). Он среднего роста, из себя приятный, хоть и не вполне статный. Показная самоуверенность странным образом сочетается в нем с застенчивостью. Он был в безупречном костюме, полагаю, от Сэвил-Роу. В Лэнгмуте ничего подобного не сыскать. Он до того обомлел, увидев меня, что я сочла за лучшее представиться.

— Сиделка миссис Стреттон, — назвалась я.

Он вскинул брови. Они у него светлопесочные, как и ресницы, а глаза желто-карие, цвета топазов. Нос орлиный, как у сэра Эдварда на портрете. Кожа бледная, а усы золотисто-рыжие.

— Вы так молоды для такой ответственной работы, — отозвался он.

— Я прошла полный курс подготовки.

— Разумеется. Будь это не так, вы бы не взялись.

— Конечно, нет.

Он не сводил глаз с моего лица. Видно было, что, если и сомневается в моих способностях, внешность, безусловно, одобряет. Поинтересовался, сколько я пробыла в Замке и довольна ли условиями. Я ответила, что всем довольна, и выразила надежду, что не сделала ничего предосудительного, гуляя по саду. Он уверил, что ничего такого я не совершила, и разрешил гулять, когда вздумается. Потом вызвался самолично показать огороженный сад с прудом и рощу, посаженную вскоре после его рождения: теперь это был молодой ельник. Через него пролегала тропа, ведшая к краю утеса. Он подвел меня к железной ограде и проверил ее на прочность, сказав, что садовникам строго-настрого указано следить за ограждением. Оно и понятно. Площадка обрывалась крутым склоном, уходившим вниз, к реке. Мы стояли, опершись на ограду, любовались домами на скале на другом берегу, соединенном с нашим мостом. В его взгляде промелькнула собственническая гордость, и я вспомнила, что мне рассказывала Анна о Кредитонах, принесших процветание Лэнгмуту. У него был важный, исполненный сознания силы вид. С пылом, невольно передавшимся и мне, заговорил о Лэнгмуте и судоходстве. Чувствовалось, что в этом состоит смысл его жизни, как прежде был смысл жизни отца. Меня захватила романтика «Леди-линии», хотелось узнать как можно больше.

Он охотно рассказал, хоть и несколько суховато, как отец основал дело, о периоде борьбы не на жизнь, а на смерть. По его словам, выходила поистине героическая история: из скромного начинания складывалась большая компания.

Я поразилась, что он разговорился после столь короткого знакомства со мной. Похоже, это удивило и его, потому что он вдруг сменил тему и перешел на деревья и прочие прелести сада. Потом мы вместе вернулись к цветочным часам и прочли надпись на циферблате: «Я учитываю только солнечные часы».

— Надо бы и мне попробовать следовать этому принципу, — заметила я.

— Надеюсь, ваши часы будут всегда солнечными, сестра.

От желто-карих топазов его глаз веяло непритворным теплом. Я почувствовала, что он совсем не такой холодный, каким хотел казаться, и что я ему приглянулась.

Потом он ушел, оставив меня в саду. Я поняла, что вскоре увижу его снова. Я еще раз обошла террасы и огороженный сад, добралась через ельник до площадки над обрывом и постояла у железного ограждения. Встреча меня обрадовала: я была довольна произведенным на него впечатлением. Он такой сдержанный — вероятно, счел несколько фривольным мой тон, к тому ж я часто смеялась. Некоторым это во мне нравится, но те, кто посерьезнее, вполне могут посчитать меня легкомысленной. Кажется, он из таких. Тем не менее знакомство меня порадовало, в конце концов, он ось, на которой держится весь дом, и не только дом. Вся сила и слава дома воплощены в нем, наследнике отца, а в будущем, когда не станет матери, продолжателе и источнике дальнейшего процветания дела.

Я вернулась к солнечным часам. Этот час, пообещала я себе, мне непременно зачтется. Я глянула на свои часы — медальон из бирюзы с розовыми бриллиантиками, подарок леди Хенрок незадолго до ее кончины, — и проверила по солнечным. Скоро должна была проснуться моя подопечная. Надо было возвращаться к своим обязанностям.

Я подняла голову на башню. Это была не та башня, в которой находились апартаменты моей больной. Эта располагалась с краю западного крыла. Я довольно дальнозорка и явственно разглядела лицо в окне. Оно задержалось на несколько секунд, а потом исчезло. «Кто это мог быть? — гадала я. — Кто-нибудь из прислуги?» В том крыле я еще не была, как и не успела обследовать большую часть Замка. Немало озадаченная, я отвернулась, но, словно что-то почувствовав, снова оглянулась на башню. Опять в ней мелькнуло лицо. Кому-то было интересно наблюдать за мной, притом украдкой, ибо стоило ей — что это была женщина, я успела заметить по мелькнувшему в окне чепцу — понять, что ее увидели, как она поспешно ретировалась в тень.

Занятно! Но есть ли в Замке Кредитон что-то, не интересное мне? Все же куда больше мелькнувшего в окне лица меня заинтриговала встреча с властителем Замка, символом его богатства и власти.

3 мая. Славный день с безоблачным голубым небом над головой. Опять я гуляла в саду, но на этот раз не встретила Рекса. Признаться, перед выходом я рассчитывала, что он «случайно» натолкнется на меня, так как, по-моему, он явно мной заинтересовался. Впрочем, у него должно быть немало дел в большом конторском здании, что возвышается над городом. Я слышала из нескольких источников, что он принял на себя обязанности сэра Эдварда и с помощью матери управлял делами компании. Тем не менее я была немного задета. Надо же, вообразила, что он ко мне неравнодушен! Когда стало ясно, что он не придет, я задумалась о мелькнувшем в окне лице, постаравшись выбросить Рекса из головы. Башня западного крыла, задумалась я. Что если притвориться, что заблудилась? Видит Бог, в Замке это нетрудно. Доберусь-ка до западного крыла и осмотрюсь, а если заметят, притворюсь, что потерялась. Сознаюсь, я очень любопытна, но это оттого, что меня так занимают люди: этот мой интерес и дает мне возможность приходить при нужде на помощь. Кроме того, я должна понять мою подопечную ради ее же блага, а для этого надо разузнать о ней все, что возможно. А поскольку все в этом доме так или иначе касается ее, то и это таинственное лицо должно иметь какое-то отношение к ней.