Жюльетта Бенцони - Рубин королевы
– Должно быть, ей сообщили, что начинаются слушания по делу, и она захотела быть поближе к отцу, – попытался объяснить Адальбер. – Ведь вернуться в Англию ей было бы затруднительно.
– Из-за того, что шеф полиции Уоррен и, естественно, Джон Сэттон убеждены, что она отравила Фэррэлса, а также из-за угроз, которые она, по ее утверждению, получала от поляков? По-моему, это не выдерживает никакой критики. Имея такие средства, какими располагают и она сама, и ее брат, вполне можно найти надежное убежище в Лондоне. Насколько я понимаю, Сигизмунд в связи с последними обстоятельствами вернулся из Америки и, конечно, мог бы тайно приютить ее. Тем более что теперь у нее итальянский паспорт, и я не вижу причин, зачем бы полякам или даже Скотленд-Ярду интересоваться некоей княгиней Морозини!
– Может, Скотленд-Ярду и незачем, но к самому Уоррену это никак не относится! Имя «Морозини» ему кое-что говорит. Помимо дружбы, которая вас связывает, не забудь: он же сам арестовывал у тебя в доме твоего тестя, вдоволь набегавшись за ним по всей Европе...
– Хотелось бы мне съездить в Лондон, – пробормотал Альдо. – Хотя бы чтобы поболтать с Уорреном. Что ты об этом думаешь?
– Неплохая идея. Погода прекрасная, море должно быть спокойным, по крайней мере тебя ждала бы приятная прогулка.
– Если хотите знать мое мнение, – вмешалась маркиза, – лучше, чтобы один из вас понаблюдал за тем, что происходит у моих соседей. На мой взгляд, там творится нечто странное.
– Прежде всего необходимо узнать, каким образом «леди Фэррэлс» предугадала самоубийство своего отца. Полагаю, что братец Сигизмунд нашел возможность поставить ее об этом в известность, не дожидаясь, пока делом займется пресса. Может быть, ваша приятельница способна ответить на этот вопрос? – добавил князь, обращаясь к Мари-Анжелине.
Лицо старой девы приняло выражение кошки, внезапно наткнувшейся на миску со сливками.
– Конечно. Кое-что могу сказать вам сразу: вчера эта «леди», как и каждое утро, послала свою польку за английскими газетами и прочитала их абсолютно спокойно, без малейшего волнения. Странно, а?
– Да уж куда странней! Но скажите, Мари-Анжелина, неужели ваша привратница коротает жизнь у замочной скважины? В противном случае, откуда бы ей все это знать?
– Ну, не без этого, конечно. Но в основном она находится в доме под предлогам тою, что должна наблюдать за тем, как исполняет свои обязанности горничная: ведь она сама ее выбрала. Так что никто не возражает против ее присутствия.
– И она сама видела, как леди Фэррэлс читала газету?
– «Читала» – слишком сильно сказано! Глянула на нее, потом бросила на стол. А ведь сообщение о самоубийстве ее отца было на первой странице, и она никак не могла его не заметить!
Воцарилось молчание. Мужчины размышляли, мадам де Соммьер мирно допивала второй бокал шампанского, а Мари-Анжелина ерзала на стуле.
– Так что же будем делать? – не утерпела она.
– Пока что поужинаем, – решил за всех Альдо. И правда, в эту самую минуту появился Теобальд, важный, словно архиепископ, и объявил, что ужин для господ подан. Общество перешло к столу.
Но никто не был голоден настолько, чтобы ради еды прервать обсуждение столь волновавшей всех темы. Ловко очищая сложенных пирамидой раков, старая маркиза неожиданно дала очень дельный совет:
– На вашем месте, господа, я распределила бы обязанности. По-моему, будет правильно, если один из вас отправится в Лондон – разнюхать, что там за душой и на уме у шефа полиции Уоррена, а другой в это время станет из моего дома наблюдать за тем, что происходит в соседнем. Если мне не изменяет память, дорогой Альдо, тебе уже приходилось – одному или с План-Крепен – осуществлять вылазки, которые всегда оказывались весьма полезными. Признаюсь, Меня очень заинтриговали поступки твоей так называемой супруги.
– Я не только не возражаю, но целиком поддерживаю ваш план. Но почему в таком случае мне нельзя было сразу приехать к вам?
– Средь бела дня, чтобы все увидели? Ты слишком скромен, мальчик мой, тебе пора бы знать, что твои приезды и отъезды никогда не остаются незамеченными. Всегда найдется какая-нибудь женщина, которая обратит на тебя внимание...
– Не будем преувеличивать!
– Я только констатирую факт. И не надо без конца прерывать меня! Я хочу предложить тебе перебраться в мой дом потихоньку и лучше всего ночью.
– Какие у нас всегда прекрасные идеи! – воскликнула Мари-Анжелина, употребив множественное число» первого лица, как всегда, когда говорила о своей патронессе. Перед компаньонкой забрезжило увлекательное приключение, сулившее нарушить монотонность ее существования, и она была просто в восторге.
– И впрямь прекрасная мысль – согласился Альдо. – Очень умно придумано. – И добавил, обернувшись к другу, который ополаскивал пальцы в специально приготовленной для этого мисочке: – Как тебе понравится перспектива прогуляться к Уоррену? Хочешь его навестить?
– Не только хочу, но вот уже целых три минуты только об этом и думаю! – заявил тот! – И отбываю завтра. А ты?
– Почему бы и не сегодня ночью? Сиприен привез вас в экипаже, тетя Амелия?
– Да, и должен заехать за нами в одиннадцать. План-Крепен, идите позвоните домой, чтобы приготовили постель для месье Альдо.
Ужин закончился, и шаги «придворного кучера» маркизы возвестили о том, что карета подана. Верная образу жизни своей юности, мадам де Соммьер ездила в «бензиновой поводке» только когда не было другого выхода, предпочитая передвигаться по городу в экипаже; запряженном отличной упряжкой. Альдо отправился к себе в комнату сменить смокинг на что-нибудь более подходящее для того, чтобы свернуться калачиком на полу экипажа. Он захватил с собой несессер с туалетными принадлежностями, спустился по лестнице и, убедившись, что на улице нет ни одной живой души, проскользнул в карету, которую Сиприен заботливо поставил подальше от фонарей. Спустя несколько минут к нему присоединились две дамы, заботливо поддерживаемые Адальбером, а еще через четверть часа тайный пассажир без приключений высадился во дворе особняка де Соммьер, как только за экипажем закрылись ворота.
Отом, чтобы идти спать, не могло быть и речи – слишком рано. И, устроив тетю Амелию в маленьком лифте, позволявшем ей подниматься наверх минуя лестницу, Альдо отправился в зимний сад, служивший продолжением большой гостиной, чтобы выпить там стаканчик и спокойно поразмышлять.
Странное чувство охватило его. Почти ровно два года назад он, сидя здесь же, сгорал от желания совершить набег на соседний особняк и вырвать оттуда даму своего сердца – прелестную хрупкую Анельку Солманскую, которую алчный и властолюбивый отец отдал «минотавру» – торговцу оружием, богатому, могущественному и уже весьма немолодому сэру Эрику Фэррэлсу. И вот теперь практически в тех же самых декорациях действовали те же, но изменившиеся до неузнаваемости персонажи. Эрик Фэррэлс заплатил жизнью за свою чересчур запоздалую любовь. Что же до женщины, которую Альдо так страстно желал тогда, то она превратилась в княгиню Морозини с помощью бессовестного шантажа, а от жестокой и пылкой страсти, из разряда тех, что пожирают сами себя, не осталось ничего, совсем-совсем ничего...
