Мэри Бэлоу - Больше, чем любовница
– Она очень милая, – пробормотала Джейн.
– Вы не ответили на мой вопрос.
Герцог смотрел на Джейн так, будто считал ее виноватой в том, что гостья не пожелала уйти немедленно – как только ее об этом попросили. Визит леди Оливер оказался для Джоселина неожиданностью; он полагал, что после всего произошедшего эта дама будет избегать его.
– Я вам не судья, ваша светлость, – сказала Джейн.
– Так вы смотрите сквозь пальцы на адюльтер? – хитро прищурившись, спросил Джоселин.
– Конечно, нет. Изменять супругу или склонять кого-то к измене – это очень плохо. И, тем не менее, вы поступили с ней жестоко. Вы говорили с ней так, будто испытываете к ней отвращение.
– Так и есть. Зачем делать вид, что я чувствую что-то иное?
– И все же вы были с ней близки и заставили ее полюбить вас. А теперь вы с презрением отвергли ее, хотя она, рискуя репутацией, приехала к вам, чтобы предупредить об опасности.
Джоселин усмехнулся:
– Какая удивительная наивность! Полагаете, леди Оливер испытывает нежные чувства к моей персоне? Леди Оливер любит только себя. И единственная причина, по которой она, как вы выражаетесь, решила рискнуть репутацией, – это желание эпатировать общество. Ей хочется, чтобы все думали, что мы с ней, бросая вызов общественной морали, по-прежнему состоим в близких отношениях. Эта женщина любит выставлять себя напоказ. Ей нравится, когда ее замечают, в особенности субъекты вроде меня. Ей хочется, чтобы люди думали, что она покорила сердце герцога Трешема, старшего из Дадли, Она была бы в восторге, если бы я еще трижды подставлял себя под пули ее братьев, а сам отвечал выстрелом в воздух.
– Вы несправедливы к этой женщине.
– А я думал, вы не станете меня упрекать.
– Вы и святого введете в искушение.
– Надеюсь, – усмехнулся Джоселин. – Но скажите мне, почему вы так уверены, что я спал с леди Оливер?
– Все это знают,. – в смущении пробормотала Джейн. Ведь из-за нее вы стрелялись. Вы сами так говорили.
– Разве? А может, я предоставил вам самой делать заключение?
– Неужели вы теперь станете утверждать, что у вас с ней ничего не было? – в раздражении проговорила Джейн.
Джоселин ответил не сразу.
– Нет, пожалуй, я не стану ничего отрицать. Иначе вы можете вообразить, что ваше мнение что-то для меня значит. Я же не могу этого допустить, верно, Джейн?
Она со вздохом села на стул, стоявший у шезлонга. Раскрыв книгу, о чем-то задумалась. И вдруг спросила:
– Так почему же вы не захотели сказать правду? Зачем вы рисковали жизнью?
– Ох, Джейн, ну разве может джентльмен публично обвинить даму во лжи?
– Но вы ведь ее презираете.
– И все же я джентльмен.
– Но это просто смешно! Вы позволяете ее мужу верить в худшее и не желаете сказать ему правду! И теперь вы позволите всему Лондону считать вас распутником?
– Но, Джейн, ведь за это меня и уважают. Ужасный распутник герцог Трешем! Представляете, как я разочарую свет, если окажусь на самом деле невинным агнцем? Я, конечно, не святой. Иногда я флиртую с дамами. И среди них попадаются замужние. Но от меня ждут скандалов, и я не могу обмануть общие ожидания.
– Что за глупости! – воскликнула Джейн. – Я вам не верю. Вы все это мне насказали лишь для того, чтобы посмеяться потом над моей наивностью.
– Но, мисс Инглби, я уже сказал вам, что ваше мнение для меня – ничто.
– Вы невыносимы. Не знаю, почему я до сих пор не ушла от вас.
– Возможно, потому, Джейн, что вы нуждаетесь в крыше над головой и в пище. Или потому, что вам нравится отчитывать меня. А может, потому, что я начинаю вам нравиться? – закончил он нарочито вкрадчивым голосом.
Джейн нахмурилась, поджав губы.
– Поверьте, Джейн, я никогда не лгу, – продолжал Трешем. – Я могу не замечать, как лгут другие, и даже иногда верить в их ложь, но сам я не лгу. Вы можете мне верить или не верить. А теперь отложите книгу и принесите кофе. И захватите почту у Майкла Куинси. А также шахматную доску.
– Не называйте меня Джейн,. – сказала она, поднимаясь, – Не то я обыграю вас в шахматы, даже если вас ничто не будет отвлекать. И тогда ваша самодовольная ухмылка исчезнет.
Джоселин засмеялся:
– Делайте, что вам говорят. Пожалуйста, мисс Инглби.
– Слушаюсь, ваша светлость, – улыбнулась Джейн.
«Интересно, почему для меня было так важно убедить Джейн в том, что я не спал с леди Оливер?» – размышлял Джоселин. Очевидно, ему очень не хотелось, чтобы она считала его отъявленным негодяем. Вообще-то Трешему всегда было все равно, что думают о нем окружающие, его вполне устраивала собственная репутация, и он ничего не имел против того, чтобы его считали легкомысленным искателем приключений.
Леди Оливер сообщила мужу, очевидно, во время ссоры, что герцог Трешем – ее любовник. И возмущенный муж вызвал обидчика на дуэль. Как мог он, Трешем, сказать лорду Оливеру, что жена его обманула?
Но почему же ему так хотелось, чтобы Джейн знала, что он не спал с этой женщиной? Впрочем, он не спал и с другими замужними дамами, хотя никто из его знакомых в это не поверил бы.
«А завтра… Если Бернард к завтрашнему утру не принесет костыли – пусть пеняет на себя».
Глава 8
– Что вы делаете? – в испуге воскликнула Джейн, переступив порог библиотеки.
Герцог Трешем, опираясь на костыли, стоял у окна.
– Мне кажется, – Джоселин окинул взглядом сиделку, – я стою у окна. Между прочим, в моем собственном доме. При этом я снизошел до того, что отвечаю на возмутительные вопросы дерзкой служанки. Зайдите за плащом и шляпкой. Вы поможете мне спуститься в сад.
– Но вы должны держать ногу в приподнятом положении, – напомнила Джейн.
Подойдя ближе к герцогу, девушка взглянула на него снизу вверх; оказывается, она уже забыла, какой он высокий.
– Мисс Инглби, зайдите за плащом и шляпкой, – повторил Джоселин.
Хотя передвижение на костылях доставляло ему огромные неудобства, он в течение получаса прогуливался по саду, не отставая от Джейн ни на шаг. Потом они присели на кованую скамью под вишней. Он сидел совсем близко – ее плечо почти касалось его плеча. Герцог долго не мог отдышаться. Наконец, восстановив дыхание, проговорил:
– Многое в жизни мы воспринимаем как должное… Казалось, он размышляет вслух. – Свежий воздух, аромат цветов, собственное здоровье и силу. Даже способность передвигаться, не испытывая затруднений.
– Страдания иногда словно звук колокола, – сказала Джейн. – Страдания заставляют нас очнуться и посмотреть на все другими глазами. Они напоминают нам о том, что жизнь состоит не из одних банальностей, на которых мы привыкли заострять внимание.
