Сквозь шторм - Беверли Дженкинс

— У вас совсем не осталось денег?

Она кивнула.

— Позже я пришлю к вам лейтенанта Рено с небольшой суммой, чтобы вы могли продержаться, пока вам не заплатят.

Сэйбл чувствовала, что все присутствующие в комнате с любопытством смотрят на нее, без сомнения, гадая, что же в ней такого особенного. Убежденная, что меньше всего ей нужны сплетни вокруг ее персоны, она сказала:

— Спасибо, но в этом нет необходимости. Миссис Риз позаботится обо мне, пока мне снова не заплатят.

Она снова переключила свое внимание на Райна.

— Пожалуйста, свяжитесь со мной, если что-нибудь разузнаете.

Райн кивнул.

Сэйбл направилась к двери, прекрасно понимая, что майор Левек провожает ее взглядом.

В тот вечер после ужина появился Райн. Миссис Риз удивленно подняла бровь, увидев его, пока Сэйбл не объяснила, что он солдат, расследующий кражу.

Поскольку миссис Риз не нашла никого, кто заменил бы сбежавших от нее женщин, Сэйбл осталась в палатке одна. С одобрения миссис Риз она проводила Райна туда. Оказавшись внутри, они крепко обнялись. Сэйбл так сильно скучала по нему, и ей было так приятно чувствовать, что ее обнимает кто-то, кто любит ее, что у нее на глазах выступили слезы, когда они наконец оторвались друг от друга.

— Как, черт возьми, ты сюда попала? — спросил он.

Придерживая пока свои собственные вопросы, она рассказала печальную историю огненной смерти Мати и события, которые ее спровоцировали.

Райн был в ярости.

— Карсон продал тебя? Этот ублюдок. Полагаю, дни его рабовладения прошли.

— Думаю, да, — эхом отозвалась Сэйбл, хотя ее сердце все еще болело из-за потери Мати.

— Почему ты носишь цвета Союза? Где Эндрю?

— Наш прославленный сводный брат сейчас в Калифорнии. Как только мы выжили в первом сражении, Эндрю решил, что с него хватит. Он послал к черту Юг, освободил меня и направился на Запад.

— Значит, ты присоединился к одному из черных отрядов?

— Нет.

Он произнес это слово так тихо, что Сэйбл с любопытством посмотрела на него.

— Что не так?

Когда он не ответил сразу, ее воображение разыгралось.

— О Боже, Райн, ты же не шпион повстанцев, правда?

Он усмехнулся.

— Нет, Сэйбл. Я служу в одном из полков, которые прибыли несколько дней назад.

На мгновение она растерялась. Она ничего не слышала о том, что в лагерь прибыло новое подразделение черных солдат. Контрабандисты так гордились их присутствием, что любое появление новых черных подразделений всегда вызывало ажиотаж. Она внимательно рассмотрела форму своего брата. В отличие от униформы тех немногих чернокожих солдат, которых она видела, форма ее брата была такой же, как у белых солдат. Она ахнула.

— Райн, ты ведь не выдаешь себя за белого?

Он кивнул.

— Почему?

— Я устал, Сэйбл. Просто устал.

— Устал от чего?

— Не иметь права голоса в собственной жизни.

— Но, Райн, ты же не белый.

— Мы оба это знаем, а армия — нет.

Сэйбл могла только вытаращить глаза и снова спросить:

— Но почему?

Он пожал плечами.

— Я не такой сильный, как вы с Мати. Я не могу смириться с тем, что не могу быть тем, кто я есть, только потому, что закон считает меня неполноценным человеком.

— Так ты собираешься выдавать себя за белого? Что это даст?

— Это поможет мне получить от жизни то, что я хочу. У меня будет свобода выбирать, чем я хочу заниматься, куда я хочу пойти.

— Но рабство почти исчезло. Все так говорят.

— А что будет потом? Ты думаешь, страна просто примет нас? Они ненавидят нас сейчас и будут ненавидеть после отмены рабства.

— Но ты не можешь отвернуться от того, кто ты есть. А как же Мати, наша мать? Ты забыл, на какие жертвы они пошли?

— Да, и, как я уже сказал, я не настолько силен. Ты же знаешь, я всегда искал самый легкий путь, и, кроме того, у меня было много практики в притворстве. Эндрю постоянно позволял мне это делать.

Сэйбл просто не могла поверить своим ушам. И да, он выдавал себя за белого и раньше. Впервые она поняла, что он может успешно это делать, во время одной из своих первых поездок в Атланту. Ей было не больше восьми или девяти лет, а Райну — десять или одиннадцать. В тот вечер Эндрю решил спуститься вниз раньше всех и заказать семейный ужин в ресторане отеля. Как раб, Райн должен был есть на кухне вместе с Сэйбл и рабами других гостей, но Карсон Фонтейн обнаружил Эндрю и Райна сидящими вместе в роскошной столовой и пьющими лимонад. Вместо того чтобы устраивать сцену, Карсон придержал язык и позволил Эндрю и зеленоглазому Райну с кожей цвета слоновой кости повеселиться. Когда они вернулись домой, Райн получил самую страшную порку в своей жизни. Карсон лично избил его ремнем и не отпускал до тех пор, пока Райн не пообещал, что больше никогда не будет выдавать себя за белого. Теперь стало очевидно, что ни Райн, ни Эндрю не сдержали обещание.

— Райн, ты не можешь этого сделать.

— Конечно, могу, Сэйб. После войны я, вероятно, последую за Эндрю на Запад или, может быть, осяду в Канаде, но мне надоело страдать без причины.

— Ты единственный человек, который у меня остался в этом мире, и все же ты тоже меня бросишь?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, но да.

Боль в сердце заставила ее крепко зажмуриться.

Он говорил с той серьезностью, которая всегда была присуща его натуре.

— Мы с тобой никогда не были свободны, и я отказываюсь ждать, когда мою свободу неохотно отдадут сторонники Конституции, которая лишь на три пятых считают меня мужчиной.

Сэйбл посмотрела на брата. Он научил ее лазать по деревьям, ловить рыбу и читать. Он был ее героем, ее проклятием и партнером по танцам на ежегодном окружном балу рабов. То, что он мог вот так просто отказаться от своей расы и от нее, вызвало слезы на ее глазах.

— Не плачь, Сэйб. Ты королева. Королевы не плачут.

Она застыла от удивления.

— Ты знаешь о королевах?

— Да, Мати рассказала мне их историю за ночь до того, как мы с Эндрю отправились воевать. Она хотела, чтобы я знал на случай, если с ней что-то случится.

— Тогда, если ты знаешь это, как ты можешь так поступать?

— Потому что в моих жилах тоже течет кровь королев. Я отказываюсь пресмыкаться до конца своих дней.

— Но, Райн…

Он покачал головой, и в его голосе прозвучала грусть.

— Не надо,