Чудно узорочье твое (СИ) - Татьяна Владимировна Луковская
С Колмаковым Лида больше не виделась. Она лишь знала, что он где-то существует в параллельной вселенной. В реставрационных мастерских он если и бывал, то возможно утром, когда Лида старательно сидела на занятиях. Узнать что-то о нем у Мити она не решалась, сам же брат редко обсуждал при ней своих друзей и знакомых, хотя они и крутились в одной сфере. Видела ли Лида Колмакова раньше, до экспедиции? Возможно, может, даже их представляли друг другу на шумных посиделках, но как-то не отложилось в памяти. Да стоит ли сейчас бередить воспоминания?
Только вчера она набралась смелости и с дальним подходом все же спросила у Грабаря об экспедиции в Юрьев. Игорь Эммануилович отчего-то растерялся, уронил папку с бумагами, листы сразу же разлетелись по всей комнате, подхваченные оконным сквозняком. Лида кинулась их собирать, а Грабарь так и стоял в каком-то ледяном оцепенении, потом очнулся, принялся помогать. «Экспедиция отложена до весны. Возможно, ее передадут ленинградцам». «Почему?» — выдохнула Лида. «Финансирование. Сами знаете, как это бывает», — отозвался он, не глядя в глаза.
— Слушай, давай на Пашенную сходим, — долетел до сознания голос Эльзы. — Что-то из Островского дают, «На бойком месте», кажется. Пойдем в кассы узнаем.
— Узнаем, — рассеянно кивнула Лида. — А ты не заметила, что у Грабаря что-то случилось?
— Нет, а что?
— Ну, не знаю, он какой-то не такой в последнее время. Не могу объяснить.
— Нет, — пожала Эльза плечами, — какой был такой и остался.
— Ну ладно, это я так.
— Нам туда, — Эльза указала на противоположную сторону дороги.
— Давай потом, — словно очнулась Лида. — Пошли по Красной площади пройдемся.
— Да ну, чего там толкаться, — уперлась Эльза.
— Пойдем, потом к набережной спустимся, — упрямо потянула Лида подругу за рукав.
— Чего только не сделаешь, чтобы поднять тебе настроение. Лида, нам определенно надо сходить на танцы, и чтобы там какие-нибудь потрясающие красавцы — летчики или полярники.
— С белыми медведями, — хмыкнула Лида.
— С цветами.
Собор Лида увидела первым, все остальное сразу померкло, сжалось. Он стоял величественный и вечный. Застывшее совершенство. Неужели рука поднимется? А ведь разбитое сердце совершенно заслонило эту угрозу в глупой девичьей головушке. Лида вспомнила о нем только сегодня, когда на одном из листов папки Грабаря увидела его черно-белый снимок.
«Завтра же спрошу у Эммануиловича, что решено с Василием Блаженным. Он в такие кабинеты вхож, что должен точно знать, это же он послал весточку Бараховскому. А если решение уже принято, и поэтому на Грабаре не было лица?» Лида снова подняла голову на резную маковку.
— Эльза, а если его снесут? — тихо проговорила она.
— Не мели ерунды, — отмахнулась подруга.
— Почему ерунда, ведь снесли же храм Христа Спасителя.
— Лида, то был новодел, наследие царского режима.
— А это?
— Это старина. Лида, пойдем уже на набережную.
— Пойдем домой, я как-то продрогла, — Лида зябко повела плечами.
— Ты часом не заболела? — Эльза приложила ко лбу подруги теплую ладонь.
Осознание полной беспомощности овладело Лидой. Она обещала Колмакову не лезть, остаться в стороне. Она всегда старательно выполняла обещания. Но… но ведь нужно что-то делать?
Домой подруги не пошли, еще долго слонялись вдоль Москвы-реки и по тихим скверикам, Эльза что-то натужно балагурила, Лида молчала.
— Лидусик, давай вот здесь посидим, — Эльза резко остановилась возле низенькой покосившейся скамейки.
— Застудимся, холодно.
— Просто постоим рядом с этой скамейкой. Понимаешь, Лида, это еще не конец света. В твоей жизни еще встретится хороший и порядочный человек, лучше того. Понимаешь? — Эльза заглянула подруге в глаза.
— Эльза, его скорее всего снесут. Собор Василия Блаженного снесут, чтобы демонстрации могли свободно проходить на Красную площадь. Мы, может, последние, кто его видит. А у наших детей этого уже не будет.
Эльза тревожно оглянулась.
— Лида, там лучше знают, что оставлять, а что сносить. Давай не будем об этом, хорошо?
Лида кивнула. Да, не стоит втягивать сюда еще и Эльзу.
— Я завтра прямо спрошу об этом у Грабаря. Мне нужно знать.
— Срочно на танцы, влюбиться, замуж, детишек. Однозначно! — Эльза цепко схватила Лиду за руку и упорным паровозом потащила беспокойный вагон вдоль Варварки, которая теперь носила имя грозного атамана[1].
Уже в мутных сумерках Лида подошла к своему двору. Предчувствуя ворчание тетушки, чуть замедлила шаг, мысленно подбирая варианты оправдания. Стало совсем холодно, а с неба посыпались крупные снежинки — первый снег в этом году.
— Лида, — окликнул ее знакомый голос.
От серой стены отделилась фигура. Это был Митя. Он кутал нос в отложном воротнике пальто и зябко сутулил плечи, фетровая шляпа бросала тень на лицо.
— Ты чего здесь на сквозняке стоишь? — удивилась Лида. — Что-то случилось?
— Ты где так поздно ходишь? — раздраженно проговорил Митя, сдвигая шляпу на затылок.
— Гуляла с Эльзой. Да что случилось? Тебя тетя Варя меня искать отправила?
— Лида, давай отойдем вон туда, — Митя указал на старые кусты сирени.
— Его будут сносить, я уже знаю, — выдала Лида, — собор Василия Блаженного, да?
— Его не будут сносить. Товарищ Сталин не позволил.
Лида радостно вскрикнула, бросаясь брату на шею:
— Вот видишь, все обошлось, а мы все так испугались, а его не будут сносить!
— Бараховского.
— Что?
— Бараховского и архитектора Засыпкина арестовали.
— За что? — Лида отшатнулась, налетая спиной на жесткие ветки.
— Да какая разница — за что! — раздраженно бросил Митя. — Две недели уже сидят.
— Две недели? — пробормотала Лида. — Но я ничего не знала, а ты знал? Почему ты мне ничего не сказал?
— Потому что тебя это не касается, — огрызнулся Митя.
— А сейчас зачем говоришь?
— Петька, дурак, напролом пошел, Маша ребенка потеряла, сильно испугалась, когда за ним пришли… а ради чего? Зачем себе жизнь калечить, всего не спасти? Сколько жизней нужно, чтобы все спасти? Сейчас не про это надо думать, — оборвал Митя самого себя. — Сегодня Плотников и Зина были на допросе. Белова вызывали еще неделю назад.
— А Белов — это кто? — задала совсем ненужный вопрос Лида, чтобы собрать мысли.
— Иваныч.
— А почему нас не вызывают?
— Лида, нас не дернули только из-за папы, потому что он дружит с Аграновым. Но если она решит отомстить, то и Яков Саулович не поможет, — Митя снял шляпу, подставляя волосы под мерно кружившие снежинки.
— Объяснись, — потребовала Лида.
— Вы, женщины, очень мстительный народец, а я сильно обидел Зину.
— Она не будет на тебя клеветать, что она такого может сказать⁈ — расширила Лида глаза.
— Да что угодно, фантазии в ее
