Сюзан Таннер - Путы любви
Дара встала. Она почувствовала озноб. Такова была ее реакция на предложение священника.
– Моя исповедь будет лживой, отец, так как я не раскаиваюсь в своей ненависти или злобе. Прости меня, пожалуйста, и молись за меня. Твои молитвы, возможно, будут услышаны. – С этими словами она поспешила удалиться. Раньше Дара и подумать не могла о том, чтобы бросить вызов власти священника, но в последние недели судьба обошлась с ней гораздо жестче, чем она могла представить. И она ожесточилась, стала открыто неповинующейся. Никогда больше она не подчинится никакой власти без борьбы. Будь это власть церкви или человека.
Мысли об этом разговоре со священником преследовали ее, когда она во второй раз за день опустилась на колени в небольшой часовне. Напряженная тишина царила в стенах часовни и вне их. Стоящая на коленях пара наклонила головы и ждала благословения священника. И это свершилось. Часовня, где вера и покой царили в течение веков, взорвалась радостным одобрением.
Это был свадебный пир, который надолго запомнится. Чрезмерное угощение, развлечения. Менестрели, жонглеры, танцоры в костюмах героев легенды о Робин Гуде. Молодая пара приветствовала жителей деревни во дворе. Лица молодоженов светились счастьем, когда произносились красивые тосты за их будущее. После этого Анна и Ниалл возглавили шествие в зал и сели за стол под балдахином. Стол был накрыт искусно вышитой скатертью и усыпан лепестками засушенных цветов.
Гостей угощали павлинами, зажаренными целиком в хрустящем тесте, гусями, ржанками, цаплями и лебедями. Охотники настреляли косуль и кабанов, которые сейчас были на столе, украшенные яблоками. На деревянных блюдах горами лежала жареная баранина, вареная и жареная на вертеле говядина. Рыбаки наловили камбалы и селедки. Жареные, они тоже красовались на столе. Было много сладостей: желе, драчены, ароматные пироги и засахаренные фрукты. По всему столу были расставлены глиняные горшки с мальвазией, кларетом и вином из ягод бузины. Кружки с элем стояли около каждого.
Слуги снова и снова резали хлеб на досках.
Музыканты беспрестанно играли за шелковым занавесом. Зачехленные соколы сидели над головами на перекладинах под потолком, гончие собаки грызли кости, которые им небрежно бросали со стола. Соколы и гончие были таким же поводом для заключения пари, как и будущее молодой пары. Запах горящего на жаровнях мускуса и серой амбры заглушал менее приятные запахи животных и тел людей, переполнявших зал.
Среди шума торжества Дара сидела настолько тихо, насколько ей разрешили. Всем сердцем она желала быть в эту минуту в каком-нибудь другом месте. По случаю праздника она сделала все, чтобы выглядеть самым наилучшим образом, показать всю свою красоту. На ней было платье из парчи шоколадного цвета. Она старательно шила его собственными руками. Его смелый вырез подчеркивал мягкие изгибы ее груди и плеч. На Даре не было украшений, и поэтому внимание привлекала ее нежная кожа. Ее волосы цвета меда спадали длинными локонами на открытые плечи.
Она успокоилась, обнаружив, что сидит далеко от Лаоклейна, который занимал место почетного гостя во главе длинного стола, за которым шел свадебный пир. Вскоре она уже отражала дерзкие комплименты и еще более дерзкие предложения мужчин, которые мало чем отличались от тех, которых она знала. Не очень умных, но обладавших чувством юмора. Они не блистали умением говорить, но были честными и серьезными до тех пор, пока вино не делало их нахальными. Большинство этих мужчин были деревенской знатью, а не придворными кавалерами.
В середине вечера невеста встала, и рев разнесся до потолка, когда все увидели ее. Она была само совершенство в платье цвета голубого льда, отороченном горностаем, белым, как снег, который уже тонким слоем покрывал землю. Ее волосы были распущены, как того требовала традиция. Их мягкий рыжий цвет отсвечивался у нее на щеках. Кожаные кружки поднялись вверх в прощальном тосте. Его еще не завершили, а невеста со своим окружением уже покидала зал. Вскоре вслед за ними пошли мужчины.
Девушки задыхались от смеха, когда захлопнули перед своими преследователями дверь. Их толчки в дверь заставили Анну дрожать, когда ее причесывали и любящими руками снимали драгоценности. Она старалась прятать свое смущение, отвечая смехом на шутки, когда с нее сняли платье и облачили в прозрачную ткань цвета морской зелени. Анна была весела до тех пор, пока девушки не ушли. Оставшись одна, она, не могла отбросить свой страх перед тем, что должно было произойти.
Она не двинулась с места, стоя перед камином, когда дверь распахнулась и руки многочисленных помощников толкнули Ниалла вперед. Насмешки последовали за ним в комнату. Ниалл ответил тем же и закрыл дверь на засов. С него сняли рубашку и камзол, и сейчас он стоял перед Анной голый по пояс, потея от напряжения.
Позади Анны горел камин, пламя высвечивало каждый изгиб ее тела под материей, которая не была помехой для глаз. Она неуверенно улыбнулась при виде знакомого взгляда на лице Ниалла, когда он подошел к ней. Он нежно поцеловал ее, борясь со своим желанием сильно прижать ее к себе и дать волю своим сдерживаемым чувствам, Эта девушка теперь была его женой, а не шлюхой за шесть пенсов. То, что он начнет здесь, продлится всю совместную жизнь. Надо иметь терпение. Анна чувствовала прикосновение его пальцев на своих глазах, щеках и губах. Его губы мягко коснулись ее уха, шеи, впадины на груди, где бился пульс.
Постепенно ее опасение исчезло, на что он и надеялся. Сейчас она думала только об этом мужчине, ее муже, и об их любви.
ГЛАВА 10
День был ярким от солнца и снега. Солнце угрожало растопить по крайней мере ледяную корку на плитках во дворе. Гости, которые еще остались в замке, стремились погреться под его лучами. Посреди всей этой суматохи, среди нетерпеливых лошадей, беспокойных слуг Анна прощалась со своими родителями. Лаоклейн крепко пожал руку брату и пожелал им счастливого пути. Сначала молодожены должны были показаться при дворе Джеймса, Ниаллу нужно было представить жену королю, а потом уже вернуться в Атдаир. Он усадил ее на лошадь. И хотя его жена была укутана в меха и ее почти не было видно в них, он обвязал вокруг ее шеи еще и шарф. У Анны был вид счастливой женщины, которую любили, Ниалл вскочил в седло, небольшая кавалькада отправилась в путь.
Когда они проезжали ворота, Лаоклейн перевел взгляд на Дару. На ней было простое платье и накидка, щеки раскраснелись от мороза, а медь ее волос, выбившихся из-под капюшона, сверкала на солнце. Он сказал ей коротко:
– Мы сейчас уезжаем. Позови Лету и слуг.
Дара задумчиво посмотрела ему вслед, когда он ушел. Он говорил в грубом тоне, с раздражением. Может быть, обстоятельства складывались не так, как она думала? Передернув плечами, Дара повернулась и пошла выполнять его приказ. Но про себя решила: он должен знать, что она не согласится на роль служанки.
