Валери Кинг - Неуловимая невеста
– Никогда в жизни не была никому так благодарна, как сейчас этой женщине. Я уже начала думать, что Молли будет с нами всегда. Что нам с ней делать?
– Искушение оставить ее здесь, в «Гончарном Круге», очень велико, но вряд ли наша славная хозяйка заслужила такую неблагодарность. И поэтому я вижу только одно решение, – мы должны нанять еще одну коляску.
– Прекрасное предложение! – просияла Джулиан, хлопнув в ладоши. Но после минутного раздумья она покраснела, поскольку вопрос, который она собиралась задать, был весьма щекотлив. – Но… но нанять еще одну коляску будет довольно дорого, не так ли? Я хочу сказать… – Она замолчала, не в силах взглянуть на мистера Фитцпейна. Прижав ладони к щекам, она словно пыталась остановить разливающийся по лицу румянец.
– Что случилось, Джулиан? – спросил он.
Она повернулась к нему, стараясь подавить свое смущение, и взглянула ему прямо в глаза.
– Я не хотела об этом говорить, мистер Фитцпейн, но мне ведь известно, что… что…
– …что я недостаточно богат?
– Ну да, – выдохнула Джулиан, благодарная, что он так легко ее понял.
Мистер Фитцпейн подошел к ней и, потрепав за один из ее рыжих локонов, сказал:
– Благодаря счастливому случаю, в котором мы с вами оба так отчаянно нуждаемся, в настоящий момент я располагаю средствами. Накануне отъезда из Лондона мне крупно повезло в Уайт-клубе, и я не вижу лучшей возможности потратить столь вовремя полученный выигрыш, чем нанять коляску для Молли. Так что, как видите, я не только развлекаюсь игрой, но и рад обратить ее на всеобщую пользу. Кроме того, я и сам уже опасаюсь, что еще несколько миль в ее компании – и я не смогу удержаться, чтобы не задушить эту крошку.
Джулиан рассмеялась.
– Ну, если бережливость может повлечь за собой убийство, – ответила она с дразнящей улыбкой, – тогда конечно.
Он взял ее за руку.
– Простите, Джулиан, – сказал он мягко, слегка сжимая ее пальцы. – Если бы я знал, какое неудобство причинит вам необходимость терпеть общество Молли, я никогда бы не согласился воспользоваться ее услугами.
Услышав, с какой теплотой было произнесено ее имя, Джулиан почувствовала, как нежность захлестнула сердце. Она вернула легкое пожатие руки и сказала:
– Вы позаботились о том, чтобы я не была скомпрометирована, и я всегда буду вам за это благодарна. Казалось, он почему-то озабочен ее ответом, и она уже собиралась спросить, что его беспокоит, как появилась миссис Роуз, неся поднос с мадерой и лимонадом. Пока хозяйка наполняла бокалы, Джулиан развязала свою зеленую бархатную накидку и перекинула ее через изогнутую спинку одного из черно-золотых стульев. Она взглянула на свои юбки, и вид ее испачканного подола напомнил ей, что поспешный отъезд из деревни Редмир оставил ее без необходимых дорожных вещей; у нее не было даже ночной сорочки. Заметив, с каким любопытством миссис Роуз разглядывает ее юбки, она твердо решила, что не может продолжать путь в подвенечном наряде. У нее не было ни малейшего сомнения, что, путешествуя в своем белом атласном платье, она непременно вызовет нежелательный интерес и разные домыслы. Каким бы романтичным ни казался этот побег из-под венца, к которому не стремился ее жених, ровным счетом никакой романтики не было в том, что на ней все еще это испачканное белое атласное платье.
Она посмотрела на мистера Фитцпейна, пытаясь понять, заметил ли он выражение лица миссис Роуз, но он в этот момент был занят поданным старой леди бокалом вина, интересуясь, очевидно, его букетом больше, чем другими вещами. Несколько ее платьев сейчас ждут в магазине в Развале; если бы только она смогла добраться к своему портному до отъезда из Йорка! Однако, узнай ее хоть кто-нибудь, их путешествию придет преждевременный конец…
Может быть, стоит послать в магазин Молли…
Когда миссис Роуз вышла из комнаты, Джулиан последовала за ней к большому удивлению мистера Фитцпейна. Хозяйка выслушала ее просьбу и одобрительно кивнула.
– Биббель хорошо знает Развал. Он, может быть, не быстр умом, но если уж знает дорогу, так не забудет ее. Он проследит, чтобы Молли зашла в ваш магазин завтра утром в нужное время.
Попросив затем две комнаты, а также, чтобы кровать служанки стояла в ее спальне, она почувствовала, что пока может больше ни о чем не волноваться, и вернулась в гостиную с легким сердцем.
Сначала она намеревалась рассказать мистеру Фитцпейну о своих планах, но, сообразив, каким приятным сюрпризом для него будет увидеть ее утром одетой должным образом для дальнейшего путешествия, она ограничила свои откровения тем, что сообщила об отданных ею распоряжениях по поводу ночлега.
– Простите! – воскликнул он. – У меня совершенно вылетело из головы, что этот вопрос остался неулаженным. Простите меня, Джулиан. Я должен был сам позаботиться об этом.
– Вовсе не обязательно! – возразила она. – Это не слишком утомительное дело – распорядиться насчет спален. Кроме того, миссис Роуз весьма услужлива и тактична. Она даже не моргнула, когда я попросила две комнаты.
Он отпил глоток вина, потом поболтал мадеру в бокале. Похоже, ее ответ поразил его, и он улыбнулся.
– Вы уверены, что вам только девятнадцать? – спросил он.
Джулиан улыбнулась в ответ, чувствуя, что он проникся к ней уважением. Взяв свой бокал с лимонадом, она подошла к камину. Блестящая латунная подставка для дров, остаток былой роскоши, отражала теплый свет тлеющих углей. Возле очага стояли лопатка для угля, мехи и кочерга. Она ощутила детское желание взять кочергу и разворошить угли, чтобы увидеть, как разлетаются красные искры. Она засмеялась, и когда он спросил, почему, продолжая смеяться, ответила: «Сейчас я докажу вам свой возраст», – и рассказала о возникшем у нее желании.
Каково же было ее удивление, когда он сразу же поставил свой бокал на стол, встал на колени перед камином, взял кочергу и разворошил столько углей, сколько мог, не рискуя, что некоторые из них вылетят из очага.
– Ну и что вы хотели мне этим доказать, мистер Фитцпейн? – спросила она, глядя на него и чувствуя, как и в тот момент, когда впервые его увидела, что сильное нежное волнение овладевает всем ее существом.
Он оставил кочергу и поднялся, глядя ей в лицо.
– Что наша разница в возрасте не имеет никакого отношения к нашей дружбе, и что вы должны называть меня по имени. По имени, которым меня называют мои самые близкие друзья, – Эдвард.
– Хорошо, Эдвард, – ответила она, вздохнув.
Один взгляд в глубину его серых глаз вновь пробудил множество теплых чувств, затопивших ее сердце. Она в душе одобряла все, что он делал: что он разворошил угли, что узнал акварель Тернера, что не боялся нареканий общества, взявшись помочь ей добраться до дома ее отца и избежать несчастного брака, что дразнил ее из-за Молли, что не рассмеялся над ее чересчур серьезными рассуждениями о реке Стикс и Молли-паромщице. Ей нравилось все: нежный свет в его глазах, когда он смотрел на нее, его любезность на протяжении всего пути на юг, его решение нанять второй экипаж. Если бы она молила небо, чтобы оно послало ей возлюбленного, достойного ее девичьей мечты, мистер Фитцпейн, Эдвард, был бы ответом на ее молитву.
