Джойс Данвилл - Ферма Гринфингерс

Она удивилась своему спокойствию при мысли об отъезде из «Гринфингерса», ведь это значит расставание с Деннисом.

Прошла неделя, оказавшаяся очень напряженной. Сьюзан пришлось очень много всего передумать за это время. Голова ее работала, как никогда прежде. Сьюзан было стыдно, но она честно призналась себе, что нисколько не скучает по Деннису. Она не могла даже как следует вспомнить его лицо. Сьюзан почувствовала, что он для нее совсем ничего не значит. И она спросила себя, любила ли она его когда-нибудь. Ей было одиноко среди людей, может, поэтому? Где-то в глубине души она знала, что это не так. Она любила его когда-то, или, пожалуй, любила в нем что-то. Но ей не хотелось об этом думать. Все чересчур сложно – проще забыть. Обидно только, что Питер оказался прав. Он сказал: «Все это быстро кончится».

Единственное, чего она опасалась, так это чувства самого Денниса. Но второе письмо, пришедшее от него, рассеяло все опасения. Как Питер и предсказывал, Деннис уже все забыл. Письмо было интересным, веселым, полным самонадеянных, как сам Деннис, замечаний – но ни слова о любви. Оно развеселило ее и не вызвало никаких неприятных чувств.

Она вернулась в «Гринфингерс», чтобы собрать вещи для Андреа, и Питер сказал ей, что она может остаться здесь, потому что миссис Брэй привезла с собой дочь и, следовательно, долго никуда не уедет.

– Я предпочла бы все же уехать. Вы знаете, мне не нравится получать деньги просто так. Раньше я была компаньонкой миссис Турлс, а раз она уезжает, мне нечего здесь делать.

– Если вы намекаете на то, чтобы я отправил вас с ней в Квинсленд, то это пустая трата времени, – заметил Питер, стараясь произнести это как можно язвительнее.

Сьюзан досчитала до десяти, потом ответила:

– Я думала о вас, мистер Турлс, – уточнила она с притворным смирением.

– Какая перемена! Раньше вы этого никогда не делали.

– Разве это записано в контракте? – победно улыбнулась Сьюзан и вышла собрать последние вещи Андреа.

Они отвезли миссис Турлс на поезд.

Сьюзан было интересно, о чем думал Питер, когда прозвенел колокол и поезд медленно тронулся. Андреа была прекрасна, и Сьюзан понимала желание Питера держать ее в заточении. Что поражало Сьюзан в Питере Турлсе – это его правота во всем, даже, подумала она с презрением, в этом. Какая-то механическая любовь, лишенная непосредственности. Пусть Роджер умер недавно, но зачем же сдерживать свои чувства? В наши дни все по-другому. Люди смотрят на вещи более снисходительно. Особенно, если общеизвестно, что предшествующий брак был несчастливым. Сьюзан подумала, что на месте Андреа она бы предпочла, чтобы Питер стал менее осторожен в проявлении своих чувств. Питер предложил выпить кофе, и они спустились в маленькое кафе.

– Деннису всегда нравилось здесь, – заметил он, когда они вошли в кафе с забавным названием «Фарфоровый щенок».

Он взглянул на нее и спросил:

– Он пишет вам?

– Да.

Он собирался что-то спросить еще в связи с этим, но передумал. Видимо, прочитал ответ на свой вопрос в ее глазах.

Они сели за столик, и он заказал кофе и к нему французские пирожки.

– Их французские пирожки славятся на всю округу, – заметил Питер.

Принесли заказ, и Сьюзан принялась за еду. Но не успела она допить свою чашку кофе, как Питер сказал довольно скучным голосом, который не предвещал ничего плохого:

– Мисс Ройден, почему вы уничтожили Стивена Мэллинга?

Она резко поставила чашку, чувствуя, как задрожали ее руки.

– Простите, что вы сказали?

– Вы слышали вопрос.

– Я не уверена, что правильно поняла.

– В таком случае, я повторю отчетливее. Я спросил: почему вы уничтожили Стивена Мэллинга!

– Уничтожила?

– А как вы это называете?

– Вы имеете в виду то, что я не вышла за него замуж?

– Я имею в виду то, что вы уехали и бросили его.

– Это не так, – ответила она настолько тихо, что он вряд ли расслышал эти слова.

Мистер Турлс положил локти на стол, отодвинул пирожки, к которым он так и не притронулся.

Питер начал разговор в таком обычном тоне, как будто смысл его заключался в чем-то самом обыденном и банальном. «Во всяком случае, – подумала Сьюзан, – так могло показаться со стороны».

Но она все же ощущала его язвительность, сквозившую в обычных словах. От нее не укрылось его намерение оскорбить, скрывавшееся за беспристрастным тоном. Она почувствовала ненависть, отвращение и желание отомстить, скрывавшееся под маской вежливости, которую надел на себя Питер.

Замолчав, он бросил кусочек сахара в чашку и сказал:

– Вы должны простить мне эту вспышку, потому что Стивен – мой друг.

– Простить это?.. – спросила она пораженно.

Она знала, что могла предотвратить подобный разговор, если объяснит ему все. Но умышленная жестокость его слов заставила ее молчать. Сьюзан не стала ничего объяснять.

Она поднялась и слепо побрела к выходу. Питер двинулся за ней.

Не проронив больше ни слова, они сели в машину и в гробовой тишине доехали до дома. Когда машина остановилась, Питер, задержав ее, произнес:

– Простите меня! Простите по крайней мере за то, что я так разговаривал с вами!

– Это все?

– Наверное, да. Мои чувства не изменились.

– Стоит ли тогда извиняться?

– Может, лучше так…

Внезапно он крепко обхватил ее, так крепко, что она не могла даже вздохнуть, и прижался к ее губам. Это не было извинительным поцелуем, этот поцелуй лишь продемонстрировал полное отсутствие доверия к ней и его презрение.

«Этот поцелуй, – с горечью подумала Сьюзан, – пародия на любовь».

Глава десятая

В последующие дни Сьюзан старалась не встречаться с Питером.

Она с удивлением обнаружила, что простила ему все то, что он наговорил ей тогда. Единственно, что она не могла забыть, – тот жесткий и оскорбительный поцелуй. Конечно, он наговорил все сгоряча, а поскольку она никак не защищалась, то Питеру и в голову не могло прийти, как сильно он заблуждается.

Заблуждается? Но если следовать логике, все так и было – она помолвлена со Стивеном, но потом внезапно оставляет его. Все полутона исчезают в столь простом факте: она оставила его друга.

Сьюзан получила письмо от Брауни, где ясно говорилось, что известное дело движется ко всеобщему удовлетворению. Первым порывом Сьюзан было стремление обо всем рассказать Питеру, но она передумала. Ее остановило воспоминание о прикосновении его губ. Этот поцелуй, который превращал в насмешку, в издевательство все, что на самом деле считается священным.

Она много размышляла в эти дни, поскольку работы не было. Раньше она помогала иногда миссис Брэй, но теперь здесь находилась ее дочь, и Сьюзан была на кухне просто лишней. Так что свободного времени у нее было хоть отбавляй, а вместе со свободой, как правило, в голове теснятся разные мысли.