Барбара Картленд - Любовь среди руин
Мимоза с трудом сдерживала слезы, боясь, что герцог заметит их и начнет задавать неуместные вопросы.
Мимоза заметила, что он все время на нее поглядывает, однако он ничего не сказал.
Когда наконец они достигли Фубурбо Майус, Мимоза показала дорогу к подходящему месту для лагеря.
Оно находилось у подножия холма, на котором когда-то был выстроен город.
Росшие там деревья и кустарники могли дать хоть какую-то защиту от солнца.
Они оставили лошадей с проводниками, а сами двинулись вверх по пологому склону.
В отличие от первого дня пути из Туниса в это утро Мимоза не надела ни юбку для верховой езды, ни тонкую муслиновую блузу.
Вместо этого на ней было синее муслиновое платье, подчеркивающее синеву ее глаз и золото волос.
Такое красивое платье, конечно, не следовало надевать в дорогу, но она понимала, что, если герцогу придется ждать, пока она переоденется, это оттянет ту минуту, которой он так ждал.
Минуту, когда он увидит храм Юпитера в Фубурбо Майус.
Это было единственное здание, на котором раскопки уже завершились.
Большая часть территории древнего города, окружавшего храм, все еще лежала под слоем земли, ожидая своей очереди.
Когда они взобрались на вершину холма, слева от них стал виден храм во всем своем величии.
Мимоза встала так, чтобы иметь возможность наблюдать за выражением лица герцога.
Полностью сохранились только четыре колонны с коринфскими капителями, венчающие монументальную лестницу.
Первоначально они поддерживали фриз и карниз треугольного фронтона над зданием.
Шесть желобчатых колонн сохранились хуже, их капители валялись на полу.
Из двадцати двух ступеней огромной лестницы, ведущей к храму, тринадцать оказались в довольно хорошем состоянии, и часть Форума уже расчистили.
Теперь уже можно было представить себе, каким внушительным выглядел храм, возвышавшийся над всем городом.
— Потрясающе! — воскликнул герцог: он сразу заметил, как приятно Мимозе его восхищение.
Она подвела его к ступеням храма, который являлся когда-то религиозным и политическим центром города.
Именно здесь проходили официальные религиозные церемонии, и, как в большинстве римских городов, архитекторы постарались, чтобы расположенный напротив храма Капитолий подчеркивал величие Форума.
Мимоза рассказала герцогу то, что слышала от отца: за широким Форумом начиналась рыночная площадь.
Она была невелика; в центре ее размещался колодец, вокруг теснились многочисленные здания, все еще скрытые пылью веков.
Можно было только представлять себе, какими они были: здесь кипела жизнь, занимались своими делами торговцы, владельцы лавок, приезжие крестьяне, правительственные чиновники.
Недалеко от храма среди развалин были видны удивительно легко узнаваемые контуры двух больших зданий, в которых (об этом тоже Мимоза рассказала герцогу) располагались когда-то римские бани — Зимние и Летние.
Герцог очень ими заинтересовался и долго рассматривал.
— Остается только надеяться, что я смогу вернуться сюда, когда все здесь будет окончательно освобождено от земли. Уверен, здесь будут сделаны замечательные находки — такие, каких мы себе сейчас и вообразить не можем!
— Именно об этом мой… дядя писал в своей книге, — согласилась Мимоза. — Есть еще какие-то расчищенные помещения под храмом, хотя я не видела их.
— У нас еще будет много времени, чтобы осмотреть их позже. Полагаю, нам стоит вернуться и поесть, — предложил герцог.
— Теперь, когда вы напомнили про еду, должна сказать, что я изрядно проголодалась, — согласилась с ним Мимоза.
Проводники уже разложили все необходимое для пикника в тени деревьев.
Повар позаботился, чтобы они не голодали.
— Полагаю, сегодня вечером нам придется довериться стряпне наших проводников, но боюсь, что она не окажется особенно аппетитной, — заметил герцог.
— А я уверена, что у нас достаточно продовольствия. Повар заверил меня, что привык обеспечивать путешественников, отправляющихся в многодневные поездки к римским руинам, и точно знает, что нам потребуется.
Герцог улыбнулся девушке:
— Как же мне повезло: вы не только мой гид, но и гостеприимная хозяйка. Вы продумали все так тщательно, как был бы не способен никто другой.
Он представил себе, как беспомощна была бы леди Сибил в подобной ситуации.
Ни в одну свою экспедицию герцог никогда не брал ни одной женщины, поскольку знал, что от них больше проблем, нежели помощи.
Мисс Тайсон явно была исключением.
Он решил, что в этом заслуга ее американского воспитания, которое делает ее столь практичной.
После обеда они поспешили назад к городским руинам, и герцог бродил среди них, стараясь представить, как же город выглядел тогда, в пору своего расцвета.
Мимоза присела на обломок стены дома и стала наблюдать за ним.
Она знала, чем сейчас занято его воображение: вот так же ходил здесь, размышляя, ее отец.
Он словно переносился через столетия, возвращался в 168 год нашей эры, когда возводились двадцатифутовые колонны храма.
Она попробовала представить себе византийцев, снующих по городу, возрожденному (после периода упадка в четвертом столетии) Константином II, сыном Константина Великого.
Мимоза помнила, как отец рассказывал ей о падении города, ставшего жертвой вандалов, а затем преданного забвению во времена владычества Византии.
— Он пережил нищету, радость и отчаяние, — сказала она себе, — совсем как большинство людей.
Сейчас, в эту минуту, она была счастлива, потому что рядом находился герцог и она могла не беспокоиться о будущем.
До его появления она ощущала, как темная туча надвигается все ближе и ближе.
«Когда он уедет, — подумала она, — я придумаю, как мне поступить… Может быть, поеду в Англию одна».
Как бы ни старалась она рассуждать здраво, сама мысль об этом пугала ее.
С огромным усилием она удержалась, чтобы не вскочить с места и не побежать к герцогу.
Ей снова захотелось ощутить то чувство безопасности, которое она испытала прошлым вечером.
Она сидела одна в своей маленькой палатке, прислушиваясь к звукам в палатке герцога, где он готовился ко сну.
Воздух был неподвижен, и девушка гадала, рассердится ли он, если она зайдет к нему и поговорит с ним в темноте.
Она подумала, что, если они не смогут видеть друг друга, ей будет легче рассказать ему правду о себе и спросить его совета.
Но Мимоза решила, что это совершенно неприемлемая вещь: войти в палатку, которая сейчас фактически играла роль спальни мужчины, где он как раз собирался лечь спать.
Герцог не понял бы, что она просто хочет поговорить с ним под покровом темноты.
