Барбара Картленд - Люцифер и ангел
Герцог не сомневался, что лорд Грэшем будет флиртовать с двумя хорошенькими замужними гостьями.
Но на сей раз он ошибся: за ужином Джордж уделял повышенное внимание Аните.
Лорд Грэшем был человеком утонченным и уравновешенным, а кроме того, волокитой. Но большинство светских дам не принимали его ухаживаний всерьез.
Его приглашали на все самые блестящие приемы: во-первых, он был холост, а во-вторых, очарователен.
Женщины, которым лорд Грэшем признавался в любви, смеялись над его торжественными заверениями и часто говорили за его спиной:
— Бедный Джордж! Он вечно ищет grande passion8, но как он может рассчитывать на успех после стольких обманов?
Герцог тем не менее симпатизировал Джорджу Грэшему и надеялся, что его присутствие сделает прием не столь уж невыносимым.
Выйдя из зала, герцог прошел через две или три передние, где беседовали парочки — кто более, кто менее доверительно.
Ни Аниты, ни лорда Грэшема. Уж не совершила ли Анита глупость, отправившись с лордом в оранжерею?
Девушки, которые позволяли увести себя в оранжерею во время бала, обязательно попадали в скверные истории, но, конечно же, Анита об этом не знала.
Оранжерея в Оллертоне была исключительной. Построенная всего тридцать лет назад, она не только была более просторна и лучше спланирована, чем большинство прочих. В ней были собраны цветы со всего мира — настоящая находка для ботаника.
Там цвели гималайские азалии, лилии из Малайзии и множество южноамериканских растений, которых никогда раньше не видели в Англии.
Но главным чудом оранжереи были уникальные орхидеи. В Оллертоне сложилась традиция посылать перед ужином в комнаты дам букетики для украшения корсажа, а в комнаты джентльменов — бутоньерки.
Герцог заметил, что Анита приколола к платью маленькие орхидеи, по форме напоминавшие звездочки. Кстати, платье было великолепным образцом наряда девушки, впервые появившейся в свете.
Белый тюль облекал плечи Аниты, подобно мягкому облаку. На корсаже и пышной юбке каплями росы искрились крошечные бриллиантики.
Их мерцание сопровождало каждое ее движение. Когда герцог увидел, как она танцует, у него возникло чувство, будто ее озаряет особый свет.
Ему пришла мысль, что тем не менее гости замечают не платье, а сияющие восторгом глаза Аниты. «Ну что ж, — подумал он с некоторой долей цинизма, — по крайней мере один человек радуется приему» . Собственные его чувства были совершенно противоположными .
Герцог открыл дверь, и его накрыла теплая волна цветочного аромата.
Войдя, он услышал голос:
— Н-нет… пожалуйста… Я хочу… вернуться к герцогине!
— Сначала я должен поцеловать вас, — ответил мужчина.
— Я уже сказала… Я не хочу, чтобы вы меня целовали. Оставьте меня… в покое!
— Я докажу вам, что поцелуй может стать наслаждением. Откровенно говоря, я хочу стать первым мужчиной, коснувшимся ваших губ.
— Нет… нет! От… пустите меня!
В голосе Аниты явственно звучала паника. Отстранив ветви эвкалипта, герцог быстро приблизился и увидел, как Анита отчаянно пытается вырваться из рук лорда Грэшема.
Тот первым заметил герцога, ослабил хватку, и Анита освободилась.
Увидев, кто пришел, она инстинктивно подбежала к герцогу и ухватилась за него, как тонущий за спасательный круг.
Герцог чувствовал, как она дрожит, прижавшись к нему, но не обнял ее; он просто посмотрел поверх ее головы на лорда Грэшема, который казался несколько смущенным.
Затем герцог спокойно произнес:
— Анита, моя мать просит вас прийти. Ничего не ответив, девушка отошла, не поднимая головы. Герцог услышал, как она побежала к двери. Прервав неловкое молчание, герцог спросил:
— Ну что, старый черт, связался с младенцем? Лорд Грэшем оправил лацканы.
— Хорошенькая штучка, но проста до крайности.
— Да, весьма! — сухо согласился герцог. — Тем не менее предлагаю тебе оставить ее в покое.
Лорд Грэшем улыбнулся:
— Не будь таким напыщенным, Керн. Рано или поздно кто-нибудь преподаст ей урок жизни, и потом, она ведь всего лишь чтец твоей матери.
Герцог прекрасно понял, что имеет в виду его приятель. Это раздосадовало его по только из-за Аниты. Он не выносил мужчин, преследовавших беззащитных гувернанток и даже служанок в чужих домах.
Прежде герцог не предполагал, что Джордж Грэшем — из их числа. Теперь он решил, что их дружбе — если это была дружба — пришел конец и он больше никогда не пригласит Грэшема ни на один оллертонский прием.
Вслух он сказал:
— Полагаю, у тебя сложилось неверное впечатление об Аните Лэвенхэм. Она — гостья моей матери. Ее дед — граф Лэвенхэмский и Бективский, а ее тетка — графиня Чармутская.
— Господи, я не знал! — воскликнул лорд Грэшем. — Я думал, она обедает с нами только для того, чтобы за столом не осталось пустого места.
— Вот здесь ты и допустил ошибку, — ответил герцог.
С этими словами он вышел из оранжереи, не заботясь о том, последует ли за ним лорд Грэшем.
Возвращаясь в бальный зал, герцог понял: в эту ситуацию, которую Анита и вообразить себе не могла, она попала только из-за своей искренности.
Он спросил себя, сколько еще гостей, подобно лорду Грэшему, решили, что Анита — не более чем компаньонка герцогини.
Входя в зал, герцог раздумывал, как должным образом направить то, что сам он начал, избавив Аниту от брака с пожилым священником из Харрогита.
Оркестр снова заиграл романтический вальс, и внезапно герцог понял, как он может без слов разъяснить гостям положение Аниты.
Девушка уже стояла рядом с герцогиней. Интересно, знает ли его мать, что Анита расстроена?
Герцог прошел между парами танцующих, чтобы присоединиться к матери. Увидев выражение лица герцогини, он понял: та все знает.
Герцог взглянул на Аниту.
— Могу я пригласить вас на танец? — спросил он.
Увидев в ее глазах неподдельный ужас, герцог, не дожидаясь ответа, обнял девушку за талию и вывел в центр зала.
Анита была гораздо ниже других дам, с которыми он танцевал, и, как он и ожидал, оказалась легкой как пушинка. К тому же он обнаружил у своей партнерши врожденное чувство ритма.
Герцогу казалось, будто они не танцуют, а парят над полом. Он чувствовал, что девушка все еще дрожит от страха, вызванного в ней Джорджем Грэшемом.
— Забудьте о случившемся, — спокойно сказал герцог. — Но пусть это послужит вам уроком: никогда не ходите в оранжерею с мужчиной, если только не хотите принять его ухаживания. Анита содрогнулась:
— Он попросил меня… Мне не хотелось ему… отказывать. Когда я увидела, что в оранжерее больше никого нет, я поняла, что… поступила… неправильно.
