Никола Корник - Талисман для графа
– Конечно. Я сознаю, что должен заслужить ваше доверие, Джемайма. – Он погладил ее по руке. – У меня в запасе восемьдесят пять дней, чтобы добиться благосклонности собственной жены…
У Джемаймы перехватило дыхание.
– Вы хотите сказать… вы собираетесь… Роб улыбнулся.
– Я собираюсь соблазнить вас, Джемайма. К концу периода навязанного мне воздержания я намерен добиться того, что мы оба захотим вкусить радости брачного ложа. Я вас предупредил.
Была уже вторая половина дня, когда они покинули сад «Грейз инн» и пошли к реке. Джемайма хранила молчание, и Роб не знал, о чем она думает. Она оставила без ответа его последние слова, лишь сдержанно сказав, что голодна и что шампанское ударило ей в голову. Она взяла Роба под руку и повела в сторону порта. Надеюсь, мы не очутимся снова в пивной, подумал он.
Роб не хотел пугать Джемайму, но считал важным, чтобы она поняла: этот брак, начавшийся как фиктивный, вечно таковым не будет. Когда в саду он недвусмысленно заявил о своих намерениях, она ничего не ответила, лишь в широко раскрытых глазах промелькнули опасение и стыдливый интерес. Губы у нее слегка приоткрылись, и Робу ужасно захотелось их поцеловать. Он видел, как порозовело ее лицо при мысли о его ухаживании и как в результате внутренней борьбы осторожность одержала верх над возбужденным воображением. Он был почти у цели, и в следующий раз, когда заговорит с ней о любви, ответ будет иным. Роб решил действовать медленно, но верно.
А пока что им необходимо перекусить. За стойкой на углу Кинг-стрит они съели по тарелке горохового супа и печеную картошку. Роб, который прежде никогда не отваживался ходить безоружным по узким улочкам около реки, был поражен тем, что увидел. Суп оказался вкусным и горячим, а пока они ели, их обступили с десяток мальчишек, для которых Роб и Джемайма были чем-то вроде актеров на сцене. Мальчишки переговаривались с Джемаймой – она, оказывается, знала этих босоногих, одетых в лохмотья трубочистов, прислужников в кабачках, конюхов и портовых сорванцов. А когда они уходили и один из мальчишек спросил у нее, кто «этот франт», она с улыбкой ответила: – Мой муж.
Она взяла Роба под руку, и он почувствовал прилив счастья.
Они бродили вдоль берега, взявшись за руки. Наконец Джемайма сказала: – Мне пора домой. Я обещала маме не задерживаться допоздна. Она думает, что я у подруги. Я скажу ей сегодня вечером, где была на самом деле. Отец отсутствует – прочищает трубы в доме герцога Бедфордского – и вернется только завтра. Вы можете заехать за мной утром, когда будете готовы…
Роб задумчиво бросил в воду камешек. Ему не хотелось расставаться с ней даже на несколько часов.
– Это наша первая брачная ночь, – напомнил он.
– Да. И вы проведете ее у себя дома, а я – у себя, – улыбнулась Джемайма.
– Засыпая, думайте о бабушкиных сорока тысячах фунтов, милорд.
Глава девятая
Когда на следующий день новобрачные граф и графиня Селборн отправились в Оксфордшир, мысли Роба занимали не сорок тысяч фунтов, а восемьдесят три дня, оставшиеся до срока выполнения условий бабушкиного завещания. Чем больше он старался не думать о времени воздержания, тем труднее ему было сосредоточиться на чем-нибудь еще. Тщетные попытки отвлечься от мыслей о физической близости с собственной женой привели к прямо противоположному результату – ему безумно хотелось именно этого. Прошлой ночью он лежал без сна, думая о Джемайме, вспоминая, как задрожали у нее губы, когда он поцеловал ее во время бракосочетания. Он сгорал от желания снова поцеловать ее.
Карета ехала по сельской местности. Роб прикрыл глаза. Восемьдесят три дня… Это означает – конец августа, весь сентябрь, октябрь и половина ноября… Он чуть не застонал. Надо обуздать свою страсть, а иначе сойдешь с ума.
С того момента, как они утром отъехали с Большой Портлендской улицы, Роб был не в состоянии думать о чем-нибудь, кроме жены. Джемайма выглядела восхитительно в дорожном платье темно-зеленого цвета, которое обрисовывало округлости ее стройной фигуры. Он оценил элегантность наряда, но ему захотелось тут же снять с нее это платье.
И еще ее духи. От Джемаймы пахло цветами: сладкий, легкий запах, точно такой же, как у жасмина, росшего у южной стены особняка в Делавале, когда он в последний раз был там. Роб жаждал упиться этим запахом, припав к ее коже, и это желание уводило его в мир несбыточных мечтаний.
Джемайма настояла, чтобы они ехали с открытым окном, поскольку день выдался жаркий, и постепенно запах жасмина смешался с запахом свежескошенного сена, отчего желания Роба еще больше разгорелись. Он ерзал на сиденье, и Джемайма, хоть и была поглощена созерцанием пейзажа, заметила это. Роб пожалел, что не поехал верхом. После пяти часов мучений он так устал, что вздохнул с облегчением, когда они прибыли в Баррингтон и въехали на постоялый двор.
В отличие от Роба Джемайма весь день была невозмутима. Она любовалась сельскими видами и деревнями, мимо которых они проезжали. И теперь, когда они стали устраиваться на ночлег, она тоже выглядела спокойной, не в пример возбужденному Робу. Наверное, у нее нет причин для волнения, уныло подумал он.
Пусть Джемайма и не отвергала его поцелуи, и даже отвечала на них, но она многое от него скрывает. Она – загадочная особа, эта маленькая трубочистка, которой первые уроки преподала улица. А затем, благодаря стараниям миссис Монтагью, она превратилась в благородную леди. Должно пройти время, чтобы как следует узнать ее, и еще больше времени потребуется на то, чтобы завоевать ее доверие. Но у него впереди не один месяц… месяцы, чтобы поухаживать за собственной женой. Только бы совладать с порывами страсти!
Благим намерениям Роба был нанесен удар, когда хозяин, услужливо кланяясь, извинился за то, что постоялый двор переполнен и им придется довольствоваться лишь гостиной и маленькой спальней.
Роб был готов сразу же ехать дальше в Делаваль, до которого оставалось всего двадцать миль, но у кареты разваливалось колесо, да и вечер приближался. Поэтому он решил переночевать, хотя мысль спать в одной комнате и – что еще хуже – в одной постели с женой привела его в мрачное и раздраженное состояние.
– Очень мило, – сказала Джемайма, когда хозяин провел их в уединенный уголок столовой и послал мальчишку за едой. Ей понравились низкие потолки трактира и выложенный золотистыми плитками пол. – Я бы хотела, если можно, кружку эля и тушеную баранину, мистер Хинтон.
Хозяин не смог скрыть удивления и переспросил: – Кружку эля, миледи? – Он хмыкнул. – Да, конечно… А вам, милорд?
– То же самое, мистер Хинтон, – ответил Роб, стараясь не рассмеяться, глядя на оскорбленное лицо хозяина. Он повернулся к Джемайме. – Думаю, что вы станете в местном обществе законодательницей новой моды для дам – пить эль!
