Виктория Холт - Пленница
— А теперь? Как, вы считаете, ваши дела обстоят теперь?
— Похоже, на этом тогдашней истории не конец.
— А что всё-таки произошло в тот день? Вам не тяжело об этом говорить?
— Пожалуй, вам я могу сказать. Так хочется с кем-нибудь поделиться, а вы и я… в общем, мы стали друзьями, настоящими друзьями. Мы доверяем друг другу, если бы даже я считал, что вы способны меня выдать, разве можете вы что-нибудь сделать, находясь здесь, сами посудите! Кому вы могли бы выдать меня здесь?
— Мне никогда бы в голову не пришло вас выдать, где бы мы ни находились. Ведь вы же сказали мне, что не виновны.
— В Пэрривале я никогда не чувствовал себя своим. Довольно печальное состояние для ребёнка, знаете ли. У меня остались очень смутные воспоминания о том времени, которое я привык мысленно называть «прежде». Тогда жизнь была уютной и лёгкой. Мне исполнилось пять лет, когда на смену «прежде» пришло «теперь». В прошлом рядом было существо, которое я называл Ангелом. Она была пухленькая, благоухала лавандой, и с ней было очень хорошо. Она всегда была возле меня, готовая утешить, успокоить. Была и ещё одна женщина — тётя Ада. Она не жила вместе с нами в коттедже, но приходила к нам часто. В те дни, когда она являлась, я прятался под столом, за складками красной бархатной скатерти. Я и сейчас словно ощущаю эту мягкую гладкую ткань и исходящий от неё слабый запах нафталина и слышу скрипучий голос, говорящий уютному, благоухающему Ангелу: «Почему ты этого не делаешь, Алиса?»
Помню, как однажды я ехал куда-то с Ангелом в поезде. Мы направлялись к тёте Аде в Уичес Хоум. Я тогда считал тётю Аду ведьмой, раз она живёт в таком месте[2].
Когда мы входили в дом, я крепко держался за руку Ангела. Домик был маленький, с матовыми окнами, из-за которых в комнате было темно, но зато все вещи были начищены до блеска и так и сияли. Тётя Ада всё время учила Ангела, что и как надо делать. Меня отослали в сад. В конце его был пруд. Я был очень напуган, так как меня разлучили с Ангелом, и я боялся, как бы тётя Ада не сказала, что меня следует оставить тут. Помню, как я радовался, когда мы снова сели в поезд, и я почувствовал рядом с собой Ангела. «Ангел, — сказал я, — не надо больше ездить к Ведьме».
Мы больше не ездили, но тётя Ада сама приезжала к нам. Я слышал, как она говорила: «Ты должна сделать то-то, не должна делать того-то». А Ангел отвечал: «Видишь ли, Ада, дело обстоит так…» Они начинали говорить о «мальчике», и я понимал, что речь идёт обо мне. Тётя Ада была уверена, что, если не быть со мной построже, из меня выйдет преступник. Наверное, кто-нибудь скажет, мол, права была тётя! Но это неправда, Розетта! Я не виновен.
— Я полностью верю вам, — убеждала я его.
Он на мгновение замолчал, и глаза его мечтательно обратились в прошлое.
— Один мужчина часто навещал нас. Со временем я узнал, что это был сэр Эдвард Пэрриваль. Он привозил подарки Ангелу и мне. У неё всегда был довольный вид, когда он приходил, а потому я тоже ему радовался. Бывало, он усаживал меня к себе на колени, глядел на меня и время от времени ухмылялся. Потом скажет что-нибудь вроде: «Хороший мальчик! Славный мальчик!» И всё. Но я находил это довольно приятным и во всяком случае совсем не похожим на поведение тёти Ады.
Как-то раз, поиграв в саду, я вошёл в дом и застал Ангела сидящей у стола. Она прижимала руку к груди и задыхалась. Лицо её сильно побледнело. Я крикнул: «Ангел, Ангел, я здесь!», но она не обратила на меня внимания, и я испугался. Вдруг она закрыла глаза и совсем перестала быть на себя похожей. Я перепугался ещё больше и продолжал окликать её по имени. Однако голова её клонилась всё ниже и наконец коснулась стола. Я начал вопить. Пришли какие-то люди. Меня увели, и я сразу понял, что случилось нечто ужасное. Явилась тётя Ада, и на этот раз бесполезно было прятаться от неё под скатертью. Она сразу же нашла меня и заявила, что я скверный мальчик. Мне было безразлично, что она говорит обо мне. Я хотел только одного — чтобы со мной был Ангел.
Она умерла. То были странные, непостижимые дни. Я мало что помню, кроме того, что в дом непрерывной чередой шли люди и что дом наш уже не был похож на прежний. Она лежала в гробу в гостиной, шторы были спущены. Тётя Ада привела меня, чтобы я мог на неё «взглянуть в последний раз». Она заставила меня поцеловать ледяное лицо. Я заорал и попытался убежать прочь. В гробу был не Ангел, которого я знал, а кто-то безразличный ко мне.
И зачем я всё это вам рассказываю, да ещё так, как происходящее виделось ребёнку? Мог бы просто сказать: «Она умерла», и дело с концом.
— Вы рассказываете так, как надо, — возразила я. — Вы позволяете мне увидеть, как всё было, как вы переживали происходящие события, а именно это я и хочу знать.
Он продолжал:
— До сих пор помню погребальный звон колокола. Вижу фигуры, одетые в чёрное, и тётю Аду, похожую на страшного пророка, предрекающего беды и несчастья, не спускающую с меня глаз, угрожающую.
Сэр Эдвард приехал на похороны. Было много разговоров, и все они касались «мальчика». Я знал, что решается моя судьба, и содрогался от ужаса.
Я спросил миссис Стоббс, которая приходила к нам мыть полы, где сейчас Ангел, и она ответила: «Не терзай своё сердечко. У неё всё хорошо. Она на небесах с ангелами». И тут я услыхал, как кто-то сказал: «Он, конечно, переедет к Аде».
Ничего худшего я не мог себе даже представить. Вообще я подозревал, что так будет. Ада была сестрой Ангела, и поскольку Ангел на небесах, кому-то надо приглядывать за ребёнком. Я понял — мне необходимо сделать одно — найти Ангела, а для этого отправиться на небеса, где я увижусь с ней и смогу ей сказать, что либо она должна вернуться, либо я останусь с ней там, на небе.
Я не успел уйти сколь-нибудь далеко по намеченному пути, как мне встретился один из фермеров с возом сена. Он остановился и обратился ко мне:
— Далеко ли собрался, паренёк?
Я ответил:
— Да вот хочу попасть на небеса…
— Ну, это дорога длинная, — сказал он, — один идёшь?
— Да. Ангел там, я иду к ней.
— Ты маленький Саймон, не правда ли? Я про тебя слыхал, прыгай наверх, я тебя подвезу.
— Вы что же, на небеса едете? — спросил я.
— Надеюсь, пока ещё нет, — ответил фермер. — Но я знаю, куда тебе надо ехать. — Он усадил меня рядом с собой.
Что же он сделал, по-вашему? Доставил обратно в коттедж. Первым меня увидел сэр Эдвард.
Приложив пальцы ко лбу, человек, предавший меня, сказал:
— Прошу прощения, сэр, но место парнишечки — здесь. Я подобрал его на дороге. Он мне сообщил, что направляется на небеса, так что я решил, что самое лучшее — доставить его обратно, сэр.
