Линси Сэндс - Любимая жена
Ей было очень неловко, и Пэн, заметив это, поспешил перевести взгляд на ее лицо. Он откашлялся, выпрямился и буквально через секунду спрыгнул с лошади, не выпуская Эвелин из рук. Затем он осторожно посадил ее на траву. Эвелин поджала колени к груди, стараясь как можно сильнее прикрыться и одновременно надеясь, что ни один жучок или червяк не заползет под ее голое седалище. Она подняла глаза и, увидев, что Пэн снимает с себя тунику, ужаснулась! Господи, он ведь не собирается сейчас завершить свадебный обряд!.. Неужели, увидев голую жену, он так возбудился, что ему захотелось прямо здесь?
Однако Пэн только надел тунику на Эвелин. Она почему-то расстроилась. Естественно, разве можно было надеяться на что-то большее с такой фигурой…
Пэн тем временем сам вдел ее руки в рукава и расправил тунику, заботясь о ней, как о ребенке.
– Как ты себя чувствуешь? – тревожно спросил он.
– Э-э… хорошо… спасибо, – пробормотала Эвелин, затем увидела, что он опустил глаза, и на его лице появилось странное выражение.
Проследив за его взглядом, она заметила, что туника была в гораздо худшем состоянии, чем ей казалось. После пожара Пэну нечего было надеть, кроме той одежды, которой он сбивал пламя, но до настоящего момента Эвелин не осознавала, насколько сильны повреждения. Одна из многочисленных дыр, которыми была усеяна прокоптившаяся туника, открывала ее голую грудь.
О Боже, подумала Эвелин и густо покраснела, когда Пэн без успеха, впрочем, попытался замаскировать столь откровенное зрелище.
Мягко отодвинув его перевязанную руку, Эвелин повернула тунику так, чтобы в дырке просматривался другой участок кожи. Слишком стыдясь встретить его взгляд, она опустила голову и с ужасом обнаружила, что сквозь повязки на руках Пэна проступила свежая кровь.
– Милорд! – Эвелин схватилась за его руки, но Пэн резко втянул ртом воздух, и ей пришлось отпустить его. Она посмотрела ему в глаза и покачала головой, поражаясь тому, как он мог нести ее с такой болью. – Мы срочно должны вернуться, вам нужна перевязка.
Пэн презрительно фыркнул в ответ, но все же поднялся. Когда он предложил ей помощь, Эвелин взяла его руку выше запястья и тоже встала. Ее уже не волновало, как она выглядит в одной тунике, с мокрыми, змеевидными локонами, спускавшимися по спине. Сейчас она полностью сосредоточилась на здоровье мужа. Подведя Пэна к лошади, Эвелин чуть помедлила, затем посмотрела на него.
– Разрешите помочь вам? – спросила она с беспокойством.
От этого возмутительного предложения Пэн лишь снова фыркнул и, подхватив Эвелин, посадил ее на лошадь. Это произошло довольно быстро, но она все же успела заметить, как его лицо исказилось от боли. Несмотря на сильное желание побранить его за такое спесивое поведение. Эвелин сидела тихо и ждала, пока Пэн заберется в седло сам. Усевшись сзади нее, он схватил поводья и направил лошадь обратно в лагерь.
Когда они приехали, Пэн остановился прямо у входа в их палатку, и Эвелин обрадовалась, что ей не придется идти через всю поляну в столь скудном одеянии. К ним тут же поспешили лорд и леди Джервилл с расспросами о самочувствии, но Эвелин, не желая больше стоять у всех на виду в рваной тунике мужа, быстро нырнула в палатку, оставив Пэна объясняться.
– О, миледи! – Взволнованная Рунильда тут же бросилась навстречу Эвелин, схватила ее за руки, начала осматривать. – С вами все в порядке?
– Да, Рунильда, я цела и невредима. Честно, – заверила Эвелин, видя, что горничная все также напугана.
– Боже, спасибо тебе! – с облегчением воскликнула Рунильда. – Я чуть не умерла, когда леди Джервилл сказала, что ты утонула. Слава Богу, Пэн спас тебя!
Рунильда торопливо вела ее к постели, сооруженной из овчины и простыней. Оглядевшись вокруг, Эвелин заметила, что горничная хорошо постаралась, и теперь в палатке было тепло и уютно. На сундуке даже стояла свеча, которая будет красиво светить, когда на улице стемнеет.
– Так, теперь живо снимай эту мокрую тунику! Мы должны тебя высушить, вытереть, а иначе воспаление легких…
– Не будет никакого воспаления, – успокоила ее Эвелин, однако поторопилась сбросить с себя тунику, пока Рунильда ставила свечу на пол, чтобы можно было открыть сундук.
Увидев, что горничная подает простыню. Эвелин отмахнулась. Недавно пережитой поездки на лошади вполне хватило, чтобы высушиться. Волосы тоже были сухими. Теперь нужно было побыстрее одеться, пока не вернулся Пэн.
– Рунильда, найди сумку с травами и свежими повязками, которые мы брали в дорогу, – распорядилась Эвелин, натягивая чистую сорочку, затем черное платье, поданное горничной.
– Вы ранены? – спросила Рунильда, начиная поиски.
– Нет, но милорд супруг сильно повредил руки, пока таскал и возил меня.
– Ах да! Сэли, служанка леди Джервилл, сказала, что ожоги очень тяжелые, миледи, – бормотала Рунильда, роясь в одном из ящиков. – Она считает, что они заживут не раньше, чем через две недели. Если он только еще больше не навредит себе этой поездкой.
Эвелин нахмурилась. Ей не было известно, насколько плохо обстоит дело, но по сильнейшему беспокойству матери Пэна она догадалась, что травмы серьезные. Скорее бы он вернулся в палатку – Эвелин не терпелось осмотреть его руки.
Ждать пришлось долго. Она уже хотела сама за ним отправиться, но тут полог приподнялся, и Эвелин лучезарно улыбнулась, готовая принять мужа. Однако через мгновение она увидела, что это всего лишь леди Джервилл.
– О… – смутилась Эвелин. – Я просто ждала Пэна. Его надо заново перевязать.
– Я уже позаботилась об этом, – ответила леди Джервилл, входя в палатку. – Слава Богу, ему несильно досталось, и если он будет хоть чуточку осмотрительнее, то уже через пару недель поправится окончательно.
– Понимаю… – опечаленно сказала Эвелин.
Ее обуревало разочарование, она чувствовала себя совершенно лишней здесь. Она еще ни разу не успела понадобиться как настоящая жена: ее выдали замуж, но постельный обряд так и не совершился. Она даже не видела своего нового дома, не выполнила ни одного важного, ответственного поручения!.. Эвелин сильно сомневалась, что ей вообще дадут это сделать, так как мать Пэна была жива и в добром здравии и, судя по всему, сама заправляла всем Джервиллом. А сейчас Эвелин, как хорошей жене, не позволили даже обработать раны мужа… Ей начинало казаться, что она вообще не нужна.
– Эвелин, прости меня, – сказала леди Джервилл. – Конечно, теперь твоя очередь ухаживать за Пэном. Видимо, мне понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к тому, что теперь у моего сына есть жена.
– Все хорошо, миледи, – ответила Эвелин и, вздохнув, села на постель. – Просто мне кажется, что я никчемная жена.
