Волки Лозарга. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони
В церкви как раз должна была начаться месса, когда Гортензия вошла под ее темные, едва освещаемые сквозь старинные витражи своды. Ориентироваться помогали только свечи, зажженные возле статуй святых. Гортензия исповедовалась, затем отстояла службу в правом приделе. Это была месса без песнопений, слушали ее в основном пожилые женщины, преклонившие колени перед алтарем.
Мягкое поблескивание золота в ярком пламени свечей делало часовню очень уютной. Гортензия ощутила покой, истово помолилась, чего не делала уже давно, с тех пор как в часовне Святого Кристофера в Лозарге просила бога сжалиться над ее несчастной любовью. Во время причастия с чувством глубокого облегчения она взяла просфору из рук старенького священника. Молясь за упокой души своего усопшего друга, за всех тех, кого она любила, Гортензия почувствовала, как очищается ее сердце, как становится спокойно на душе… И вдруг вновь – о, ужас!
Она уже давно бессознательно ощущала, что кто-то находится рядом с ней, но, поглощенная молитвой, не обратила на это внимания. И только услышав сдавленный голос: «Мне нужно поговорить с вами! Умоляю вас, выслушайте меня…», она поняла: Батлер следил за ней и сейчас стоял рядом.
Гортензия поднялась, собираясь отстраниться, как будто увидела змею, но он задержал ее:
– Вы не можете отказаться выслушать меня. Ведь здесь, в церкви, вы в безопасности…
Гортензия бросила быстрый взгляд на немногих молящихся рядом женщин. Месса подходила к концу. Вскоре придел опустеет, а от присутствия этого человека ее просто тошнило.
– Если вы хотите что-то сказать, говорите быстрее, – жестко сказала она. – Даю вам две минуты, и ни одной больше! – добавила она, бросив взгляд на висящие на поясе часики. – Это даже больше, чем вы заслуживаете.
– Вы меня так ненавидите? С такой силой?..
– Я только что причастилась. И не имею права ненавидеть. Но видеть вас отныне не желаю. Никогда! После того, что вы сделали.
– Поймите меня. Когда я увидел, что этот человек вошел в ваш дом, и понял, какой заботой вы его окружите, меня охватила ужасающая ревность. Я говорил вам: я не могу допустить, чтобы кто-то другой любил вас и имел шанс рано или поздно вызвать ответное чувство. Когда вы смотрите на другого человека, мне кажется, что меня обокрали…
– Мне кажется, вы окончательно сошли с ума.
– Да, вы правы, я безумен. Болен любовью к вам, болен вами, одна только мысль жить вдали от вас действует на меня, как красная тряпка на быка. Как бы я хотел вновь вернуть тихие часы, которые мы вместе провели в Морле!
– Вы сами сделали все, чтобы это никогда не повторилось.
– Разрешите мне хотя бы быть вашим другом.
– С чего это ваши требования стали столь скромны? Вы убили самого дорогого моего друга и что – надеетесь занять его место?
– Почему бы и нет? Вы как никогда нуждаетесь в защите. Вы прямиком идете к катастрофе, если будете упорствовать в достижении намеченной цели. Вы и представить не можете, как я боюсь за вас.
– И именно этот страх заставил вас убить того, кто меня защищал? Закончим на этом, месье Батлер. Да и две минуты уже истекли. Если не хотите, чтобы я с ужасом думала о вас, уходите! Прочь из моей жизни, и никогда не возвращайтесь вновь. Вы превратили мою жизнь в сущий кошмар. Если вы хотите, чтобы я смягчила свое мнение о вас, уйдите. Сейчас я не могу даже смотреть вам в глаза – вы причинили мне столько боли, но я готова простить вас, если вы согласитесь с моими словами.
– Нет! – ответил он упрямо. – Вы не понимаете. Я не могу причинить вам зла, ведь я люблю вас. Только вы, ваше упрямство толкают меня на…
– Подумайте, где мы с вами находимся, перед кем вы разглагольствуете! – Гортензия указала на заалтарную картину и распятие над ней. – Я сказала все, что хотела!
Гортензия резко встала и, едва не споткнувшись о стулья, быстро удалилась. Но все же недостаточно быстро, чтобы не услышать:
– Я буду охранять вас даже вопреки вашему желанию. Вас губит близость к этой женщине, Фелисии…
У Гортензии замерло сердце, она покачнулась и вынуждена была опереться на колонну. Земля, казалось, разверзлась у нее под ногами, ей сделалось дурно. А что, если этот ненормальный теперь возьмется за Фелисию? Выстрел из пистолета, и…
К Гортензии подошла какая-то женщина узнать, не плохо ли ей.
– Да, – прошептала та, – у меня кружится голова. Не будете ли вы столь любезны помочь мне добраться до кареты…
Так, поддерживаемая незнакомкой, от которой пахло цветками апельсина, Гортензия покинула церковь. Мимо как раз проезжал фиакр, незнакомка усадила ее туда.
– Во дворец Пальм! – приказала Гортензия кучеру, после того как поблагодарила любезную женщину. – Поехали.
– Да ехать-то недалеко, – проворчал кучер.
– Неважно, я вас не обижу. Нет, сделаем так! Остановитесь, как только повернете за угол Грабена, и ждите.
Пока кучер подъехал к указанному месту, Гортензия повернулась и осмотрела церковь, мостовую перед ней и окрестные дома через небольшое заднее окошко. Как она и предполагала, не успела карета пересечь широкую площадь, как Батлер появился в дверях, огляделся, надел шляпу и направился к тому месту, где остановился фиакр.
Скрытая за дверцей кареты, молодая женщина увидела, как Батлер прошел мимо нее и стал быстро подниматься вверх по Грабену. Она наклонилась и позвала кучера:
– Видите человека, который только что прошел мимо, в зеленом костюме и с рыжими волосами?
– С такой шевелюрой его трудно не заметить.
– Я хочу знать, куда он направляется. Флорин, если вы сумеете проследить за ним.
– Это не составит труда. Он идет быстро…
Батлер вошел в кафе на Грабене как раз напротив колонны Святой Троицы. Гортензия тут же послала кучера посмотреть, что он там делает. Кучер быстро вернулся.
– Похоже, он
