Гюи Шантеплёр - Невѣста „1-го Апрѣля“
„Напиши мнѣ поскорѣе, я тороплюсь узнать отъ тебя романъ „Зеленой Гробницы“.
„Робертъ отнынѣ въ состояніи оглушить всѣхъ присяжныхъ засѣдателей со всей земли. Онъ разсчитываетъ, что мы уѣдемъ изъ Каннъ около 18-го этого мѣсяца и что мы поселимся въ Кастельфлорѣ раньше 1 мая — какъ разъ, увы! въ моментъ, когда Бетюны уѣдутъ во Флоренцію, а мой братъ отправится къ туманнымъ берегамъ фіордовъ, чтобы вернуться къ намъ скальдомъ или, что еще хуже, съ чертами ибсеновскаго резонера! Злой дикарь!
Все-таки я цѣлую тебя
Твоя Колетта“.
Мишель сложилъ это письмо вчетверо, разорвалъ его и бросилъ куски въ каминъ. Воспитательницей Бетюновъ была теперь не миссъ Сара, а миссъ Севернъ, она же велосипедистка „Зеленой Гробницы“ и внучка тети Регины, молодая кузина, которую Колетта называла еще ея дѣтскимъ именемъ, маленькая Занна, засыпавшая въ 15 лѣтъ такъ мирно за дессертомъ… Колетта не могла выразиться болѣе справедливо; дѣйствительно, казалось, что всѣ обстоятельства спутались, чтобы содействовать одному и тому же результату, но Мишель былъ далекъ отъ того, чтобы разсматривать слѣдствіе столькихъ причинъ такъ же просто, какъ его сестра, и восхвалять, подобно ей, искусство невидимой руки, которая, казалось, сплела его судьбу. Рокъ завелъ его въ западню; теперь задача состояла въ томъ, чтобы оттуда выбраться.
Хотя письмо Колетты освѣщало темный пунктъ, все же оно не помогло молодому человѣку распутать это глупое положеніе. Проектъ написать Клоду становился неисполнимымъ. Миссія вывести изъ заблужденія главную жертву безразсудной шутки делалась теперь слишкомъ щекотливой, чтобы ее препоручить виновному.
Самое благоразумное рѣшеніе было разсказать все г-жѣ Бетюнъ и положиться на ея женскій тактъ. Уши Клода конечно немного потерпятъ вслѣдствіе этого объясненія, но Тремору не приходилось бояться для автора столькихъ бѣдствій, сколько отъ чрезмѣрной временами строгости самого Бетюна.
Все его состраданіе обратилось на его молоденькую, малоизвѣстную ему кузину. Просто, безъ колебаній она согласилась отдать свою прекрасную молодость человѣку, который, ей казалось, ея любилъ, а онъ собирался оттолкнуть безцѣнный даръ, онъ собирался грубо сказать: „вы соглашаетесь выйти за меня, мрачнаго, угрюмаго, разочарованнаго во многомъ; но я отказываюсь отъ васъ, которая вся — красота, вся — надежда и вся — радость“.
Бѣдное дитя! Она уже много страдала, теряя одного за другимъ своихъ родителей, свою бабушку, своего дядю, всѣхъ естественныхъ покровителей ея слабости, ея неопытности; но въ 20 лѣтъ рѣдко теряютъ вѣру въ жизнь, рѣдко ея боятся, рѣдко не ждутъ отъ нея чудесныхъ сюрпризовъ.
И конечно маленькая Занна улыбалась будущему, не представляя себѣ, чтобы кто-нибудь могъ ответить строгимъ взоромъ на эту довѣрчивую улыбку. Благодаря Мишелю мучительный стыдъ замѣнитъ это счастливое довѣріе, онъ нанесетъ женщинѣ, молодой дѣвушкѣ, высшее оскорбленіе — видѣть себя пренебреженной, послѣ того, какъ она дала свое согласіе стать невѣстой! И избѣгая ужаса встрѣчи со своимъ женихомъ „на день“, быть можетъ бѣдная молоденькая воспитательница покинетъ радушный и дружескій домъ, который ее пріютилъ… Проказы шалуна Клода угрожали трагическими послѣдствіями…
Мишель взялся вновь за письмо миссъ Севернъ. Онъ принялся разбирать каждую фразу, и онѣ всѣ сдѣлались теперь для него ясными.
Нѣтъ, конечно Мишелю Тремору и внучкѣ Регины Брукъ было предопредѣлено не оставаться чуждыми одинъ для другого, и было бы вполнѣ естественно, чтобы этотъ большой кузенъ сталъ опорой для бѣдной маленькой кузины, одинокой въ этомъ огромномъ мірѣ…
Сусанна была благодарна Мишелю, забывшему, что она живетъ своимъ трудомъ, и не краснѣвшему изъ-за этого, подобно другимъ. Она удивлялась, что онъ такъ хорошо скрывалъ свои намѣренія. Она думала, что ему было пріятно разыграть невѣдѣніе, дать себя очаровать, не требуя родственнаго довѣрія. Действительно, если бы Мишель не узналъ свою кузину въ тотъ день, развѣ бы онъ обратился къ ней спустя нѣсколько дней съ предложеніемъ.
Все таки это предложеніе удивило молодую дѣвушку, и если она на него такъ отвѣтила, то потому, что знала своего кузена гораздо больше, чѣмъ это было возможно въ два свиданія, съ промежуткомъ въ шесть лѣтъ… Она, однако, наивно извинялась за поспѣшное согласіе.
Въ концѣ письма, наскучивъ обращеніемъ „Милостивый государь“, она писала „мой милый Мишель“ троюродному брату. Затѣмъ она просила Мишеля придти поговорить съ ней; ей нужно было сказать ему многое… Ей хотѣлось, вѣроятно, чтобы онъ лучше ее узналъ, и вѣроятно также, хорошенько узнать того кузена, которому она отдавала свою жизнь.
Наконецъ, боясь показаться слишкомъ отличной отъ молодыхъ французскихъ барышень, она, чтобы закончить, искала очень корректную формулу…
Мишель смѣялся надъ собой, что могъ приписать такое юношеское письмо миссъ Сарѣ. Страшная жалость, чувство трогательной заботы умиляли его, напомнивъ ему то, что онъ испытывалъ наканунѣ, мечтая о своихъ дѣтяхъ и своей любви къ нимъ; и онъ досадовалъ на себя за свои отклоненiя въ сторону. Сегодняшняя встрѣча, невольная комедія, разыгранная имъ, еще болѣе усложняли положеніе.
Онъ обвинялъ себя, Клода, также Колетту, которая вѣроятно превратила своего брата въ паладина, чтобы представить его воображенію Сюзанны. Ахъ, какое это было бы счастье, если бы молодая дѣвушка ограничилась вѣжливымъ отказомъ своему мнимому воздыхателю!
Но мысли Мишеля уклонились: миссъ Севернъ, одинокая, бѣдная или почти бѣдная, искала богатства и положенія въ свѣтѣ; она ухватилась за первую встрѣченную случайность. Въ этомъ случаѣ униженіе молодой дѣвушки не могло особенно огорчить бывшаго возлюбленнаго м-ль Морель; напротивъ, оно было бы местью за него. Мишель старался даже найти удовольствіе въ этой мысли; но она была въ полномъ противорѣчіи съ его великодушной натурой, и онъ оставилъ ее, забывъ совершенно свою кузину, чтобы горько посмѣяться надъ тѣмъ, съ какимъ глупымъ видомъ онъ появится завтра у г-жи Бетюнъ.
Въ тотъ моментъ, когда онъ, пообѣдавъ, вставалъ изъ-за стола, неожиданно появился Альбертъ Даранъ, и Мишель испустилъ вздохъ облегченія. Владѣлецъ башни Сенъ-Сильвера рѣшительно усталъ отъ своихъ разговоровъ наединѣ съ Мишелемъ Треморомъ!
Онъ потащилъ вновь прибывшаго въ кабинетъ съ драгоцѣнными обоями и, жалуясь, передалъ ему странную исторію; но эффектъ отъ этого разсказа получился неожиданный. Даранъ разразился хохотомъ, онъ задыхался отъ смѣха.
— Это великолѣпно! — воскликнулъ онъ; — мы сговорились, признавъ, что неблагодарная роль „будущаго жениха“ тебѣ плохо подходитъ и что нужно, чтобы милое дитя тебя избавило отъ скуки долгаго ухаживанія и колебаній, предшествующихъ предложенію… Не такъ ли!…
