Джорджетт Хейер - Очаровательная авантюристка
Мистер Люций Кеннет вторично заявился в дом на Сент-Джеймс-сквер лишь поздно вечером. Когда он вошел в игорный зал, Дебора, которая стояла у стола, где играли в фаро, пошла к нему навстречу и отвела его в сторону.
– Люций, – озабоченно сказала она, – у тебя нет среди знакомых вульгарной вдовы?
Кеннет расхохотался:
– Есть, конечно, но зачем она тебе, дорогуша?
– Вообще-то это не обязательно должна быть вдова. Просто тетя как-то сказала, что ты якшаешься с вульгарными вдовами, и я подумала… Дело в том, что я завтра еду с Мейблторпом в Воксхолл, и ты мне будешь нужен. Вместе с вдовой.
Трудно было ожидать, чтобы Люций Кеннет не потребовал объяснения такой странной просьбы. Дебора, которая привыкла поверять ему все свои заботы, увела его в соседнюю залу и коротко описала события, произошедшие за день. Услышав об ее отказе взять двадцать тысяч, он присвистнул. Но у него было чувство юмора и живое воображение, и ее план мести ему страшно понравился. Ее даже нельзя винить, сказал он, за то, что она предпочла его презренному металлу. Кеннет обещал явиться в Воксхолл со вдовой, которая оправдает все ожидания Деборы, и, посмеиваясь, пошел в очередной раз испытать свое счастье за игорным столом.
Тем временем мистер Равенскар, который расстался с мисс Грентем взбешенный до крайности, был не менее ее исполнен жажды мести. В первый раз кто-то посмел пойти наперекор его желаниям. С тех пор как умер его отец и он, еще совсем молодым человеком, вступил во владение огромным состоянием, он успел привыкнуть к тому, чтобы все делалось по его воле. Его мачеха и тетка, по опыту зная, что он поступит так, как считает нужным, почти оставили попытки как-то на него повлиять. И он никак не ожидал, что девушка из игорного дома даст ему столь дерзкий отпор, и не был к этому готов. Его самолюбию, которое и без того страдало от необходимости откупаться от подобной особы, был нанесен чувствительный удар. Он с таким же негодованием думал о мисс Грентем, как и она о нем, и твердо решил, что вызволит Адриана из ее когтей, не заплатив ей при этом ни гроша.
Но как ни был зол Равенскар, гнев не лишил его способности рассуждать, поскольку он был, как с самого начала предположила мисс Грентем, человеком трезвого практического ума. Обдумав все обстоятельства своей стычки с Деборой, он вынужден был признать, что ее поведение было не только неожиданным, но и необъяснимым. Он сделал ей свое последнее предложение, раздраженный ее упорством и считая – в ту минуту, – что за избавление Адриана от подобной связи не жалко никаких денег. И уже в следующую секунду он о нем пожалел: двадцать тысяч фунтов были ценой непомерной, а мистер Равенскар так же не любил, чтобы у него обманом выманивали деньги, как не любил, чтобы ему перечили. Но все же такая огромная сумма должна была произвести впечатление на мисс Грентем. Она и действительно как будто на минуту задумалась, но теперь он считал, что это было притворство. На самом деле она вовсе не собиралась отказаться от своей добычи.
Предыдущим вечером Равенскар видел, как мисс Грентем ведет себя с его кузеном, и был убежден, что ни о какой любви тут нет и речи. Оставалось только предположить, что она твердо вознамерилась получить титул и положение в высшем обществе. Однако при первой встрече она не произвела на него плохого впечатления. Более того, поразмыслив, он признал, что был приятно удивлен, познакомившись с ней. Она просто держалась, прямо смотрела в глаза, и в ней вовсе не было того жеманства, которое она напустила на себя во время их прогулки. Равенскар вспомнил, как гневно сверкнули ее глаза, и опять нахмурился. Если бы она была из другого круга, он, пожалуй, заподозрил бы, что его предложение привело ее в негодование. Но этого не может быть: ее положение в теткином доме, ее поощрение детской влюбленности Адриана, ее отношения с известным сластолюбцем Ормскерком – все это исключало подобную возможность. Равенскар решил, что мисс Грентем решила играть по-крупному, и дал себе клятву не допустить, чтобы она эту игру выиграла. И стал думать, как лучше сорвать ее замыслы. Однако червячок сомнения продолжал точить его душу, а тут ему на подмогу заявился запыхавшийся лорд Мейблторп.
Адриан пришел меньше чем через час после того, как Равенскар, прокатившись до Кенсингтона, вернулся домой. Узнав от дворецкого, что его кузен в библиотеке, Адриан сказал, что его не надо объявлять, и безо всякой церемонии ворвался в библиотеку со словами:
– Макс! Извини, пожалуйста, но я тебе должен сказать, что я завтра не смогу поехать с тобой в Воксхолл. Ты не очень сердишься?
– Нет так нет, – отозвался Равенскар. – Хочешь бокал мадеры?
– Да нет, надо спешить. А впрочем, давай – мне есть за что выпить!
Равенскар наполнил два бокала:
– Что-нибудь важное? Может, послать за бургундским?
Адриан засмеялся:
– Не надо! Мне нравится твоя мадера. Я должен тебе сказать, что я пришел к тебе прямо с Сент-Джеймс-сквер.
Протянутая к бокалу рука Равенскара остановилась в воздухе. Нахмурившись, он бросил на своего кузена быстрый взгляд:
– Вот как?
– Да. Мне надо тебе кое-что сообщить.
Равенскар весь напрягся:
– Ну говори.
– Макс, она наконец-то согласилась! – радостно объявил Адриан. – Она сказала, что выйдет за меня замуж, как только я достигну совершеннолетия!
Равенскар с изумлением смотрел на радостное лицо кузена.
– А больше она ничего не сказала?
– Господи, да чего еще мне нужно? Что ты за человек! Она считает, что в газете объявлять о нашей помолвке еще не стоит, но она не возражала, чтобы я сказал маме и тебе.
– Вот как – не возражала? Ты ей так и сказал, что сообщишь мне?
– Да, конечно, и она ответила, что ничего не имеет против. Макс, я самый счастливый человек на свете! Поэтому-то я и не смогу поехать со всеми вами в Воксхолл. Я буду сопровождать Дебору. Бегу заказывать кабинку и ужин. Но сначала давай выпьем за мою помолвку!
Равенскар взял бокал:
– Я выпью за твое счастье.
Адриан одним духом осушил бокал и поставил его на стол.
– Это одно и то же. Ну, я пошел! Я думаю, мы увидимся дня через два.
– Во всяком случае, мы увидимся в Воксхолле. Хочешь совет?
– Конечно! – сказал Адриан, останавливаясь у двери и оборачиваясь к Равенскару.
– Ничего не говори своей матери.
– Ты опоздал! Я уже ей сказал! Конечно, она не в восторге, но подожди – вот познакомится с Деборой, тогда быстро изменит свое мнение.
К счастью, Адриан так спешил, что не заметил выражения презрительного изумления перед такой наивностью, которое появилось при этих словах на лице его кузена. Но он ушел в счастливом неведении, думая только о том, как наилучшим образом организовать завтрашнее увеселение для своей нареченной.
