Ферн Майклз - Богатство Лас-Вегаса
— Вы невозможны, Филип Торнтон, — не выдержала Салли.
— Вы тоже, Салли Коулмэн. Пишите! И не ломайте голову над ответом. Мне он больше не нужен.
— Туше, Филип. Я пишу. Что касается ответа, то в любом случае ничего бы не было. Ты, черт возьми, мой учитель. Веди себя соответственно, а не думай, как маленький мальчик.
Он смотрел на склоненную над столом головку, на золотистые завитки, ласкающие розовые уши. Ничего не хотелось ему больше, чем прижать ее к себе, коснуться этих завитков, прошептать на ухо нежные слова. Он отвернулся, но легче не стало.
Филип громыхнул кулаком по столу. Салли вздрогнула и с недоумением уставилась на него.
— Тебе, черт побери, нужен учитель? Ну и ищи этого идиота, самого наилучшего! Сдай сочинение. Хватит. Все! — заорал он так, что крик пронесся по коридору, ворвался в холл и выплеснулся по лестнице вниз.
Салли швырнула незаконченную работу на стол. В следующую секунду она вскочила с места и схватила с его стола зеленый карандаш.
— Позвольте мне вручить вам это, мистер Торнтон. И будьте уверены, это последняя зеленая отметка, которую вы мне поставите. Я была не права, назвав вас маленьким мальчиком. Вы — болван!
— А ты… шлюха! — парировал Филип. Слова сорвались с его языка сами собой, и он тут же пожалел о сказанном. В тот же миг Салли выбежала из комнаты.
Как он мог? Как повернулся у него язык произнести столь жестокие, оскорбительные слова? Отчаяние его было так велико, что хотелось плакать. Филип потер глаза и отвернулся к стене, не заметив возвращения Салли.
— Мистер Торнтон, я готова возобновить урок. Мы оба достаточно взрослые люди, чтобы не обращать внимания на подобные… взрывы чувств. Давайте начнем заново. Я выйду из класса и потом вернусь. Сделаем вид, что сейчас только семь часов утра. Договоримся не обижаться на взаимные оскорбления, но и условимся впредь воздерживаться от повторения подобных сцен. Хорошо?
Филип кивнул, не рискуя прибегнуть с помощи языка. Салли вышла из комнаты и вернулась через несколько секунд. Опустившись на свой стул, она выжидательно посмотрела на учителя.
Филип подал ей бумагу.
— У тебя тридцать минут, Салли.
* * *Январский инцидент ушел в прошлое, но не бесследно. Филип настоял на том, чтобы есть у себя в коттедже, самому стирать и убирать. Салли в свою очередь целиком и полностью отдалась учебе, часто засиживаясь до глубокой ночи и оставляя на сон не больше трех часов. Она ждала слов одобрения, похвал, золотых звезд, но их не было.
Медленно ползли недели, за неделями месяцы. Не успела Салли оглянуться, как наступил июнь.
Однажды ясным солнечным утром Филип вручил Салли большую тетрадь в переплете.
— Это твой последний экзамен, Салли. На него у тебя уйдет весь сегодняшний день и большая часть завтрашнего. Отметку я поставлю завтра вечером. В среду я уезжаю в Бостон. Эту экзаменационную работу ты будешь выполнять одна, мне нужно съездить в город, решить некоторые вопросы. Уверен, что у тебя все получится, но все же желаю удачи. Не забудь о перерывах.
У нее пересохло в горле, защипало в глазах. Она кивнула, не смея сказать ни слова.
— У тебя не будет никакого ограничения во времени, Салли. Впереди весь день. Не спеши, обдумай каждый вопрос и постарайся как можно реже прибегать к помощи стирашки. Увидимся завтра вечером. Я зайду на телеграф, если что-то будет, привезу.
Салли снова кивнула. Не успела за ним закрыться дверь, как она разразилась слезами. Подбежав к окну, смотрела, как Филип идет по двору к коттеджу. Он действительно собрался уезжать в среду в Бостон? На протяжении последних месяцев Салли старалась не думать об этом, предпочитая считать, что Филип останется рядом с ней, что он будет всегда учить ее. И вот наступил последний экзамен. Еще два дня, и он навсегда уйдет из ее жизни, возвратится в Бостон, где у всех леди незапятнанная репутация.
Салли плакала, глядя в окно: вот Филип поздоровался с Чу, вот он сел в машину. Последние пять месяцев отняли у нее много сил — и физических, и душевных. Она работала, не позволяя себе поблажек, чтобы не получить ни единой зеленой отметки. Если то что сказал Филип, правда, то ее образование можно приравнять к высшему.
Тетрадь на столе показалась ей врагом. Салли не хотела открывать ее, хотя сама не знала почему. Как поступит Филип, если она провалит экзамен? Если она умышленно его провалит… Может быть, тогда он останется? Почувствует, что ответственен за ее неудачу? А что, если Филип возьмет всю вину на себя, посчитает себя неудачником? Пожалуй, лучше всего было бы вздремнуть минут двадцать-тридцать, ведь время ее не подгоняет, а потом на свежую голову взяться за работу. Она не стала даже открывать тетрадь. Кто знает, может, у нее вовсе пропадет желание браться за эту проклятую контрольную…
Салли плюхнулась на кровать и закрыла глаза. Сон пришел сразу. И проснулась она только около пяти часов пополудни.
Чувствуя себя посвежевшей и отдохнувшей, открыла тетрадь, прочла инструкции и задания и закрыла ее. Какое-то странное ощущение овладело ею: в крови клокотало, голова наполнилась необыкновенной ясностью. Ей казалось, что она может все, стоит только пожелать. Такого с ней еще не бывало. Адреналин разогнал усталость, недовольство, обострил чувство. Салли снова открыла тетрадь, взяла карандаш. Четыре часа спустя она закрыла ее. Проверять не стала. Ни к чему! Все ответы были ей известны. Слава Богу, все записи, сделанные на протяжении года, сохранились. Как-то, еще в начале занятий, Филип сказал: «Самый тупой карандаш лучше самой острой памяти». Тогда она, разумеется, не поняла значения этого выражения. Теперь — да.
Салли подняла голову — в дверях стояла Су Ли.
— Я закончила.
— Очень трудно, мисс?
— Да, очень трудно. Мистер Торнтон не дает мне легких заданий. Но думаю, на все вопросы ответила правильно. Нисколько не удивлюсь, если вторая часть задания окажется еще более сложной.
Салли прошла через комнату и положила работу на стол Филипа. Повернувшись, она увидела, что китаянка протягивает ей высокий стакан с какой-то отвратительной на вид жидкостью.
— Мисс пить и ложиться в постель. Я полозу мисс платок на глаза и делать массас сеи…
Салли хотела отказаться, но только махнула рукой и подчинилась.
Когда она проснулась на следующее утро, ветерок шевелил белые занавески на окнах. Салли томно потянулась, прислушалась к себе: не исчезло ли вчерашнее чувство? Нет. Более того, в ней проснулся аппетит, чего уже давно не случалось. Впереди вторая часть экзамена. Вот это да! Блеск в глазах, на щеках легкий румянец.
