Мэри Патни - Лепестки на ветру

— Неужели все, что говорят о принцессе, правда? Мегги вздрогнула, причем Рейф мог бы поклясться, что жест этот не был игрой и, засмеявшись глубоким будуарным смешком, ответила, опустив ресницы:

— Абсолютная правда. Говорят, она взяла в плен не меньше мужчин, чем ее брат, но только методы у нее были, как бы сказать, более интимные.

Мегги продолжила свой не слишком скромный комментарий, а Рейф с восхищением смотрел на ее блестящие глаза и полные, словно созданные для поцелуев губы Со стороны никто не усомнился бы в том, что эти двое — еще не успевшие надоесть друг другу любовники, одержимые взаимной страстью. Рейфу не приходилось играть, жар от полученного накануне сумасшедшего поцелуя все еще грел его, давая надежду на продолжение.

Бережно обняв за стройную талию, Рейф вел Мегги вперед. Обменявшись приветствиями с Кэстлри, Веллингтоном и прочими знаменитостями, Рейф со спутницей прошли в огромный бальный зал. Гости прогуливались, оживленно разговаривая.

Мегги держалась поближе к Рейфу, не отпуская его руки: он, казалось, был на короткой ноге с большинством присутствующих. Не меньше часа они только и делали, что здоровались с очередными знакомыми, не упуская при этом возможности пригубить прекрасное шампанское.

От Рейфа не ускользали завистливые и любопытствующие взгляды мужчин, гадающих, как за такой короткий срок ему удалось завоевать сердце столь очаровательной дамы. Льстили самолюбию и взгляды женщин, явно завидовавших его удачливой партнерше.

Как удается Мегги быть столь непохожей на англичанку? Да, у нее действительно по-восточному высокие скулы, и жестикулирует она живо, так, как принято на континенте, но ведь этого мало…

Случайно один неловкий гость, кого-то искавший в толпе, прижал Мегги к Рейфу, и тот уловил ее запах. Может быть, именно он был частью ее ауры: не легкое цветочное благоухание Англии, а куда более сочный, густой аромат, навевавший воспоминания о Великом Шелковом Пути, о пышных садах благословенной Персии. Запах, этот изначально присущий человеку код, по которому мы воспринимаем человека не умом, а инстинктом, создавал вокруг нее некую тайну — неразгаданную тайну Востока.

Мегги не нарушила обещания и вела себя с Рейфом так, что он и сам поверил, будто у них роман. Платье из кораллового шелка настолько ладно облегало фигуру, нежно лаская ее тело, что ему чертовски хотелось последовать его примеру. Едва она поднимала на Рейфа подернутые поволокой глаза, как бы невзначай прикасалась к нему, он с трудом сдерживался, чтобы не увести Мегги куда-нибудь в укромный уголок, подальше от чужих глаз. Будь на ее месте другая, давно бы уже сделал это. Но он боялся оказаться смешным, в который уже раз напоминая себе, что происходящее между ними всего лишь игра.

Почувствовав, что ему необходимо успокоиться, Рейф заметил, что в их на первый взгляд беспорядочном перемещении была на самом деле система. Мегги выбирала маршрут так, чтобы они оказались поближе к высокому военному в форме полковника прусской армии.

Мужчина стоял в гордом одиночестве, прислонившись к стене. Волосы его, светлые словно лен, при свечах казались седыми. Полковника можно было назвать красивым, если бы не брезгливая гримаса на лице. Казалось, пруссак презирает здесь всех и вся. Изредка он кивал то одному, то другому, но ни с кем не вступал в непринужденную беседу.

— Это Ференбах? — тихо спросил Рейф.

— Да, — ответила она, обернувшись. Их губы почти встретились, и Мегги, вспыхнув, отшатнулась.

Словно не заметив этого неосторожного, не укладывающегося в их сценарий жеста, Рейф спросил:

— Ты его знаешь?

— В общем-то нет. Мы были представлены друг другу, но его редко можно увидеть на подобных сборищах. Сегодня он пришел только потому, что бал дается в честь маршала Блюхера.

— Полковник Ференбах? Как приятно вновь с вами встретиться! — радостно воскликнула Мегги, когда они оказались вблизи гордого военного. Протянув ему руку, она представилась:

— Я графиня Янош. Мы с вами познакомились на военном смотре русских, вы не помните?

По всей видимости, полковник не помнил об этой встрече, но руку все же вежливо поцеловал. Подняв глаза и увидев в глубоком декольте платья то, что Мегги столь умело подчеркнула нарядом, он несколько растаял. Рейф был рад: Ференбах — настоящий мужчина.

Мегги представила своего спутника, и полковник отвесил ему вежливый поклон. От льдисто-серых глаз Ференбаха повеяло холодом. Рейф невольно по-, ежился. Этот человек и в ад пойдет с высоко поднятой головой и ни перед кем не согнет спину.

Мегги посмотрела вокруг, стараясь отыскать взглядом маршала Блюхера.

— Должно быть, служить такому полевому командиру, как ваш маршал, высокая честь. Равного ему не найдешь.

— Вы правы, — ответил полковник. — Маршал Блюхер — храбрый солдат и человек чести. Уловив подходящую тему, Мегги продолжала.

— Жаль, что его роль в битве при Ватерлоо еще недостаточно оценена. При всем мастерстве Веллингтона никто не мог бы поручиться за исход, не подоспей ему на помощь маршал Блюхер.

Рейф забеспокоился, как бы Мегги, увлекшись, не перегнула палку, но опасения были напрасны: Ференбах смотрел на нее с явным одобрением.

— Вы все очень верно чувствуете, графиня. Веллингтон раньше ни разу не встречался с императором, так что вполне возможен был и другой исход: победа императора, а не поражение.

Рейф почувствовал, что его гордость и патриотические чувства задеты. Веллингтон ни разу не проигрывал сражений, битва при Ватерлоо была практически выиграна к тому моменту, как Блюхер, уже около семи вечера, появился на поле брани. Однако мудро предпочел промолчать.

Мегги между тем продолжала расточать комплименты военному гению Пруссии.

— Говорят, будто Блюхеру доложили, что ему все равно не поспеть вовремя и даже не стоит пытаться.

— И это правда, — ответил полковник, как бы снова возвращаясь к жизни, — но маршал отказался слушать эти речи. Больной, он предпринял марш-бросок и сдержал данное Веллингтону слово. Ничто — ни небеса, ни преисподняя — не могло его сдержать.

— Вы были с ним?

— Да Мне выпала эта честь. Маршал — настоящий мужчина, человек слова, — полковник запнулся, глаза его блеснули холодным огнем, — не то что эти лживые французские сволочи.

Мегги пожала плечами.

— Не стоит всех французов стричь под одну гребенку. И среди них есть люди чести.

— Неужели? Имея короля, предавшего собственный народ, бежавшего из собственной столицы и пробравшегося назад в поезде союзников? С предводителями типа перевертыша Талейрана?

Гнев полковника набирал обороты. Голос его буквально звенел от злости.