Мэри Патни - Лепестки на ветру

Мужчины по своей природе азартны. Ни один рыбак не забудет про рыбу, сорвавшуюся с крючка в последний момент.

С годами Мегги хорошо узнала тип мужчин, к которому принадлежал Рейф. Выказывай ему полное неуважение, и это будет лишь подогревать его стремление наконец-то заполучить желаемое. Самая лучшая тактика в отношении таких, как он, — спокойное дружелюбие. Можно даже лицемерно дать ему понять, что хотелось бы быть с ним поближе, только дела мешают. Подобным образом удастся в, достаточной степени удовлетворить его тщеславие, не подогревая азарта.

Из зеркала на Мегги смотрела роскошная женщина, несколько высокомерная, уверенная в своих чарах. Мегги долго искала этот образ, и он не раз выручал ее. Пусть черты ее остались прежними, но кто же в этой салонной львице узнает Марго Эштон, дочь полковника Геральда Эштона и невесту Рафаэля Уайтборна?

Грусть легла на сердце Мегги. Где же та порывистая девочка, такая открытая, честная, не умевшая совладать с собой? Именно это неумение обуздать себя и подвело ее тогда, когда от нее требовалось всего лишь немного терпения и чуть меньше гордости. Куда делась? Туда же, куда ушла ее юность и невинность.

К счастью, именно в тот момент, когда мысли Мегги приняли столь грустный оборот, вошла Инга, ее горничная, и объявила, что приехал герцог. Гордо вскинув голову. Марго отвернулась от зеркала. Долгая жизнь во Франции побудила ее перенять некоторые привычки французов, в том числе и любовь к бесплодным фантазиям, но все же в глубине души она оставалась прагматичной англичанкой, так что, к счастью, привычка к философствованию не успела войти в плоть и кровь.

Герцог, как всегда, был великолепен. Одетый в превосходно сидящий дорогой вечерний костюм, он вел себя столь непринужденно, словно на нем были старые бриджи и куртка для верховой езды. Если на него и произвел впечатление убор Мегги, то отреагировал Рейф весьма сдержанно. Предлагая ей руку, он, чуть, приподняв бровь, спросил:

— Так вы тот самый пострел, что сиганул из окна моей спальни прошлой ночью?

— А у вас в спальне были гости? — улыбаясь, спросила Мегги. Рейф вел себя столь непринужденно, что выбранная ею тактика поведения совершенно не годилась. — Какого же пола?

— Трудно сказать, — с улыбкой прошептал ей на ухо Рейф, когда они вышли за дверь. — У меня, к сожалению, не было возможности провести более детальное расследование.

Его карета — изысканное сочетание черного с глубоким красным, цвета бургундского, запряженная четверкой лошадей, — ждала их внизу. Каждую из дверей экипажа украшал герб Кэндоверов. Рейф помог Мегги войти и сам сел напротив нее.

Лошади зацокали по мостовой, и под эти звуки Мегги попросила обращаться к ней как к Магде.

— Полагаю, ты мог бы называть меня Мегги, поскольку ты англичанин, — добавила она, — но никогда не зови меня Марго. Сам понимаешь, это может вызвать у окружающих любопытство, которое способно все испортить.

— Мне будет трудно, — ответил он, чуть улыбаясь, — но я постараюсь. Странно, когда ты была англичанкой, твое имя произносилось на французский манер, теперь, когда ты изображаешь из себя венгерку, тебя зовут добрым английским именем — Мегги.

— Если бы только в этом заключались все мои странности, — преувеличенно вздохнув, ответила Мегги.

— Смею спросить, в чем же остальные?

— Нет, не смейте, если вам дорога жизнь, ваша честь, — отрезала она.

Рейф не мог бы с уверенностью сказать, что повлияло на перемену настроения Мегги, но ее теперешнее поведение было намного лучше той круговой обороны, которую она занимала раньше.

— Зачем такая официальность, Мегги? Вместо «ваша честь» ты могла бы называть меня просто Рейф, дорогая, раз уж мы с тобой играем роль любовников.

— Не бойся. Уж я-то сумею сыграть, даже если ты забудешь.

Неожиданно перейдя на французский, Мегги добавила:

— Кстати, теперь мы можем разговаривать на языке страны, в которой находимся.

— Так это и есть французский с венгерским акцентом? — спросил он, с интересом прислушиваясь к ее голосу.

— Ну конечно! Разве я не венгерская графиня? — по-венгерски ответила Мегги и тут же на чистом французском добавила:

— Конечно, жаль моего безупречного французского. — Потом вдруг стала говорить с английским акцентом:

— Надеюсь, я не запятнаю себя позором, если буду говорить по-французски с английским акцентом, но все же лучше этого не делать.

Рейф слушал как завороженный, удивляясь, насколько легко она разговаривает на разных языках. И чисто парижский диалект, и английский акцент во французском были безупречны. Вероятно, и венгерский язык был передан так же точно.

— Какой же дьявол научил тебя этому? — спросил он.

— Не знаю, чей это дар — небес или преисподней, но у меня способности к языкам. Это вроде музыкального слуха, — пояснила она. — Я могу воспроизвести безошибочно любое произношение, только раз услышав. Там, куда мы сейчас направляемся, меня знают как венгерку, значит, и говорить я буду соответственно.

— Да уж действительно подарок природы, — восхищенно заметил Рейф. — Теперь я понимаю, почему пруссаки принимали тебя за свою, и итальянцы, и французы готовы были присягнуть лорду Стрэтмору, что ты одна из них.

— В самом деле? — засмеялась Мегги. — Вот она, обратная сторона медали! Не так уж хорошо иметь столько двойников в других странах. Всегда существует опасность встретить кого-то из предыдущих воплощений.

Карета остановилась, заняв место среди многих других экипажей, прибывших на прием. Вскоре они были уже у дверей британского посольства в числе других приглашенных. Великолепное здание было выкуплено герцогом Веллингтоном годом раньше у принцессы Боргесской, печально известной сестры Наполеона Паулины.

Поднявшись на цыпочки, Мегги, показывая взглядом на скульптуру у входа, шепнула Рейфу на ухо:

— Принцессу Боргес запечатлел в мраморе сам Канова. Когда один из друзей полюбопытствовал, как смогла она позировать обнаженной, та, невинно улыбаясь, ответила, что не испытывала никаких неудобств, поскольку в студии топили камин и было тепло.

Принимая предложенные Мегги условия игры, Рейф скользнул рукой под ее шаль и чувственным шепотом спросил, поглаживая бархатистую кожу:

— Неужели все, что говорят о принцессе, правда? Мегги вздрогнула, причем Рейф мог бы поклясться, что жест этот не был игрой и, засмеявшись глубоким будуарным смешком, ответила, опустив ресницы:

— Абсолютная правда. Говорят, она взяла в плен не меньше мужчин, чем ее брат, но только методы у нее были, как бы сказать, более интимные.

Мегги продолжила свой не слишком скромный комментарий, а Рейф с восхищением смотрел на ее блестящие глаза и полные, словно созданные для поцелуев губы Со стороны никто не усомнился бы в том, что эти двое — еще не успевшие надоесть друг другу любовники, одержимые взаимной страстью. Рейфу не приходилось играть, жар от полученного накануне сумасшедшего поцелуя все еще грел его, давая надежду на продолжение.