Джессика Трапп - Грешные удовольствия
Монтгомери схватил Бренну за руку.
— Я тебя представлю.
Когда они подошли, Годрик взял руку жены. Надо отдать должное леди Уайтстоун — у нее хватило такта выглядеть немного смущенной. Она заправила за ухо выбившуюся из прически прядь волос и протянула руку Бренне.
Девушка неловко ответила на рукопожатие. Длинные каштановые волосы леди доходили ей почти до пят. Зеленое платье с завышенной талией было явно очень дорогое. Шею украшало ожерелье из сверкающих изумрудов.
Это была одежда женщины, которую обожает муж.
В ее браке все совсем не так. Бренна незаметно пошевелила пальцами ног в надеже нащупать в соломе шпильку.
— Поздравляю вас с браком и объединением наших семей, — сказала леди, словно между их семьями не возникло никакой вражды. Может, она просто глупа, подумала Бренна.
— С-спасибо, — запнувшись, ответила она.
— Я Мейриона Уайтстоун, а этот варвар — мой муж Годрик.
Бренна подалась вперед, пытаясь определить, есть ли в длинных волосах женщины шпильки. Они могли бы ей пригодиться, чтобы открыть замок кандалов.
— Ну что, брат! — Годрик притянул Монтгомери к себе в медвежьи объятия и начал так похлопывать его по спине, что у обычного человека остались бы синяки. Взглянув на Бренну, он кивнул: — Она тебе подходит. — Когда он повернул голову, Бренна вспомнила, где видела его раньше. Это он пытался осадить брата во время вчерашней экзекуции. — А свадебное ожерелье просто прелестно, — добавил он, глядя на кандалы.
Бренна вспыхнула. Ей захотелось уползти под столы, подальше от любопытных глаз.
Но Годрик, видимо, не заметил ее замешательства. Он подмигнул жене и сказал:
— Надо и мне на всякий случай обзавестись такими, любовь моя, как считаешь?
Лицо Бренны уже просто пылало. Для них все это было веселой шуткой. Она еще энергичнее зашевелила пальцами ног в соломе, чтобы найти желанную шпильку.
Леди покачала головой и потянула Бренну за собой через зал.
— Собака лает, ветер носит, — шепнула она. — Обращайся с ним хорошо, и у тебя будет все, что пожелаешь.
— И свобода?
— Конечно. Для этого тебе всего лишь надо потешить его самолюбие.
Его самолюбие. А как насчет своего собственного?
В этот момент в зале раздался отчаянный вопль. К ним подбежала Гвинет в голубом шерстяном платье с расшитыми рукавами.
— Он заковал тебя в цепи! О, святая Богородица! — Она обняла сестру. — Прости меня, Бренна. — Гвинет бросилась на колени.
В зале воцарилась тишина. Все смотрели на сестер. Бренна почувствовала на себе взгляд Монтгомери.
— Встань, Гвинет.
— Господи, сестра. С тобой все в порядке?
— Да, — ответила Бренна, сомневаясь, что это правда.
— Но эти цепи. Боже мой, эти цепи! Мне так жаль. Я и думать не могла, что все может так кончиться. Должен же быть какой-то выход. Я вовсе этого не хотела.
Бренна почувствовала себя неловко. Гвинет говорила слишком громко, привлекая к себе внимание.
— Тише. Тише.
В зале по-прежнему стояла тишина. Солома зашуршала под сапогами направлявшегося к ним Монтгомери, но Гвинет успела сказать:
— Я постараюсь все исправить.
Еще одна безумная идея ее сестрицы!
— Нет, он не должен зн… — прошептала Бренна, но осеклась, увидев Монтгомери.
Сестры подняли на него глаза. Он нахмурился.
— Не должен знать чего? — спросил он.
— Ничего, милорд. Это наш с сестрой маленький девичий секрет, — ответила Бренна, начиная осуществлять совет Мейрионы ублажать мужа. Она облизнула пересохшие губы.
— Милорд, — Гвинет протянула Монтгомери руку, — прошу вас освободить мою сестру от брачных обязательств.
— А кто ты такая?
— Я ее сестра Гвинет.
Когда Гвинет поняла, что ее имя ничего ему не говорит, она сделала глубокий реверанс.
Предчувствие надвигающейся гибели охватило Бренну.
— Милорд, это моя вина, — начала Гвинет.
— Замолчи, сестра, — умоляющим голосом попросила Бренна, пытаясь дотянуться рукой до ее рта, но ей мешали цепи.
— Я прошу вас отпустить мою сестру и взять в жены меня.
Бренне все же удалось прикрыть ладонью рот Гвинет.
— Замолчи, дурочка! Он ничего не знает.
Одному Богу известно, что сделает Монтгомери, если откроется, что они поменялись с сестрой местами чуть ли не у алтаря.
— Что я не должен знать? — опять потребовал Монтгомери таким тоном, что у Бренны упало сердце. Неужели он снова выведет ее во двор и казнит, узнав, что их обман еще не кончился?
Гвинет оттолкнула Бренну и опустилась на колени в позе преданного вассала.
— Гвинет, прекрати сейчас же!
Бренна попыталась поднять свою безмозглую сестру, но Гвинет оставалась на коленях.
— Я обманула вас, милорд. — Гвинет подняла руки, очевидно, ожидая, что он возьмет их. — Я ваша невеста, а не она. Я буду рада стать вашей женой, вашей наложницей, вашей рабыней — все, что захотите, но, пожалуйста, я умоляю вас, не причиняйте вреда моей сестре. Только я, одна я виновата, что она напала на вас в вашей спальне.
Бренна еле удержалась, чтобы не ударить сестру по щеке и привести ее в чувство.
— Встань, — прошипела она, — встань, не то я тебя ударю.
В зале стало еще тише, хотя, казалась, что это было невозможно.
Мертвая тишина.
Бренна посмотрела на мужа, чтобы увидеть его реакцию на заявление Гвинет.
И поняла — что бы он ни сделал, хорошего ждать нечего.
Глава 8
Джеймс переводил взгляд с коленопреклоненной красавицы у своих ног на жену. Его опять обманули. Эти две девицы выставили его перед всеми последним дураком.
Кровь многих поколений воинов забурлила в его жилах, а в душе прозвучал воинственный клич к бою. Волна за волной его окатывала ярость, и на какое-то мгновение ему захотелось обезглавить обеих сестер. А до этого увидеть их побежденными и покорными, растоптать их гордость.
Он сжал кулаки.
Однако прежде чем перейти к делу, он должен составить план. Уже многие годы его жизнь была упорядочена и под контролем. Долг, честь и жесткие требования к самому себе не давали вырваться наружу демонам, поселившимся внутри его. И уж тем более он не позволит, чтобы это наглое надувательство лишило его самообладания. Просто физически уничтожить сестер-обманщиц не добавит ему чести.
Гвинет, несомненно, была самой красивой женщиной, какую он когда-либо встречал. У нее был прелестный, в виде сердечка, овал лица, бледная прозрачная кожа, голубые, как небо, глаза и великолепные светлые волосы.
Она была такой же ослепительной, как Елена из Трои, и ее взгляд мог бы покорить целые народы. Она понимала, что красива, и умело пользовалась своей красотой.
