Сюзанна Энок - Неудержимое желание
— Но при этом свалился в воду! — закончила рассказ тетя Милли.
Все семейство, за исключением Роберта, разразилось хохотом.
— Ты свалился в пруд? — сквозь смех спросил Эдвард.
Лорд Дэр отвел взгляд от Джорджианы.
— Да. А ты больше ничего не знаешь?
— А что?
— Джорджи получает вонючие, надушенные письма от тайных обожателей.
Она невольно открыла рот.
— Не надо так говорить, — возмутилась она.
Тристан взял на вилку картофелину и неторопливо прожевал ее.
— Это правда. Очень вонючие.
— Нет!
— Тогда, Джорджиана, расскажите нам, от кого они.
Она густо покраснела. Все пятеро братьев Карроуэй смотрели на нее, четверо чуть насмешливо и с любопытством. Однако только выражение глаз пятого овладело ее вниманием. Сердце учащенно забилось.
— Тристан Майкл Карооуэй, — обратилась к нему тетя Эдвина с таким видом, словно он был мальчишкой, которого следовало отшлепать, — извинись.
Губы виконта дрогнули, но он не спускал глаз с Джорджианы.
— Почему я должен извиняться?
— Переписка леди Джорджианы тебя совершенно не касается.
Короткая отсрочка дала Джорджиане возможность собраться с мыслями.
— Может быть, мы обсудим вашу переписку, — набралась она храбрости, — или вы, возможно, чувствуете себя обделенным, не получая любовных писем?
— А вот я чувствую себя обделенным, — заметил Брэдшо, протягивая руку за бисквитом.
— И я тоже, — заявил Эдвард, по выражению лица которого было видно, что он понятия не имеет, о чем идет речь.
— А может быть, мне удается скрывать мои личные дела, — становясь более мрачным, проворчал Тристан.
— И в то же время вы считаете необходимым сплетничать о моих, — сказала она и побледнела.
Дэр только приподнял бровь.
— Откройте мне тайну, заслуживающую молчания, и я буду молчать. — Взглянув на слушавшую их с интересом аудиторию, он сделал знак Докинзу налить в бокал кларета. — А пока я согласен не обсуждать ваши ароматные письма.
Неужели он снова пытается внушить ей, что достоин доверия, или хочет выведать, что у нее на уме? Джорджиана чувствовала, что нельзя злоупотреблять своей удачей. Она перевела разговор на бал, который намечался в конце недели в Девоншире и считался главным событием сезона.
— Вы поедете? — спросила она Милли и Эдвину.
— Боже, нет, конечно. У герцога наверняка будет столпотворение. Я отдавлю всем ноги своим креслом.
— А я останусь дома с Милли, — твердо заявила Эдвина.
— Вы поедете, не так ли? — спросил Тристан, лицо которого утратило свое злое выражение.
— Я останусь с вашими тетушками.
— Глупости, Джорджиана, — вкрадчиво заметила Милли. — Мы с Эдвиной будем в постели еще до того, как начнутся танцы. Вы должны поехать.
— А я поеду, — сказал Брэдшо. — Там, вероятно, будет контр-адмирал Пенроуз, и я хочу добиться, чтобы…
— Чтобы он дал тебе собственный корабль, — хором закончили за него Эндрю и Эдвард.
Джорджиана увидела, как дернулась щека у Тристана, но этого никто не успел заметить. Независимо от того, заслужит ли Брэдшо звание капитана или купит его, это было дорогое предприятие. Она знала, что у семьи Карроуэй большие денежные затруднения, это было известно всем. Огромное бремя забот легло на плечи Тристана. И в связи с этим она подумала о другом. Ему, вероятно, и в самом деле надо жениться на богатой женщине, такой как Амелия Джонс, однако он мог бы относиться к ней получше. Жестоко заставлять бедную девушку чувствовать себя парией, даже если он не испытывает к ней никаких чувств.
— Значит, решено, — сказал Тристан. — Брэдшо, Джорджиана и я едем в Девоншир на бал. — Он взглянул на сидевшего в дальнем углу молчаливого брата, — А ты, Бит? Тебя, как ты знаешь, тоже пригласили.
Не то вздрогнув, не то содрогнувшись, Роберт покачал головой:
— Я занят.
Он встал из-за стола и, слегка поклонившись, вышел из комнаты.
— Черт, — проворчал Тристан так тихо, что Джорджиана едва расслышала его.
Он все еще смотрел на дверь, за которой скрылся брат.
— Что с ним произошло? — шепотом спросила Джорджиана, когда остальные увлеклись обсуждением предстоящего вечера.
— Кроме того, что его едва не убили? Не знаю. Он не говорит мне. — Виконт указал на бисквит, остававшийся на ее тарелке. — Вы будете это есть?
— Нет. А что…
Тристан протянул руку и взял его.
— Я рад, что ты едешь на бал.
Он отломил кусок сдобного хлеба и положил его в рот.
— Не понимаю, чему ты радуешься, — сказала она, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. — Я же воспользуюсь случаем помучить тебя.
— Мне нравится, когда ты меня мучаешь. — Он тоже, прежде чем ответить, посмотрел на сидевших за столом. — И мне нравится, что ты здесь.
Ее план начинал осуществляться. Джорджиана объясняла свое частое сердцебиение чувством удовлетворения.
— Временами мне здесь тоже нравится, — помедлив, ответила она.
Если она раньше времени растает перед ним, у него возникнут подозрения, и ей придется начинать все с начала.
— Временами? — повторил он, продолжая есть ее бисквит.
— Когда ты не делаешь глупых объявлений о моих письмах или о своей готовности сохранять тайны.
— Но у нас с тобой есть тайны, не так ли? — прошептал он.
Джорджиана опустила глаза.
— Лучше бы тебе не напоминать мне о них.
— Почему же? Это оставило незабываемые воспоминания, и ты сама не хочешь забывать об этом. Для тебя это хороший предлог не выходить замуж.
Джорджиана прищурила глаза.
— Нет, это ты — мой предлог не выходить замуж. Почему ты думаешь, что я захочу выйти за кого-нибудь замуж после того, как ты оказался таким неудачным примером? — резко ответила она. — Почему ты думаешь, что я захочу дать кому-то власть над собой, чтобы… — Она покраснела и умолкла.
Он задумался над ее словами.
Она вскочила с места:
— Извини. Здесь душно.
Под удивленными взглядами остальных братьев Кар-роуэй она поспешно покинула комнату. Докинз не успел подойти к входной двери, как она распахнула ее и сбежала вниз по ступеням в небольшой розовый сад у восточной стены дома.
Тихонько бормоча ругательства, она села на каменную скамью, стоявшую под раскидистым вязом. «Глупая, глупая, глупая!» — твердила она про себя.
— Что ты отвечаешь, когда тебя спрашивают, почему мы так сильно ненавидим друг друга? — раздался в темноте тихий голос Тристана.
Он медленно подошел и остановился, прислонившись к корявому стволу дерева.
— А что говоришь ты? — вопросом на вопрос ответила она.
— Что я не продвинулся дальше поцелуя, когда ты узнала, что я заключил пари и мне нужен твой чулок как доказательство. Тебе не понравилось, что ты стала предметом спора.