Лиз Карлайл - Красивая, как ночь
— Да, я заметила это с громадным облегчением, — признала Хелен.
— И я тоже. Почему бы тогда не начать занятия в классной комнате прямо завтра? Я не вижу причин тянуть время, если только Ариана не будет противиться.
— Благодарю вас. — Хелен помолчала и сделала глубокий вздох. — Но прежде, милорд, я бы хотела вас спросить…
— Разумеется, — ответил Кэм, быстро взглянув на нее. В голосе Хелен прозвучали непривычные для его уха нотки сомнения.
— Можете ли вы рассказать мне про обстоятельства, заставившие Ариану потерять речь? — тихо спросила она. — У меня нет желания любопытствовать или бередить старые раны, но я была сегодня на церковном кладбище…
— Кладбище? Зачем, скажи на милость?
Хелен наблюдала за хозяином, который достал перочинный нож и стал затачивать перо.
— Я ходила на прогулку, — сказала она, следя за точными движениями его пальцев.
У Кэма были красивые руки, немного большие и натруженные для, скажем, рук художника, но все равно быстрые и грациозные. Однако в каждом его движении чувствовалось стремление контролировать не только себя, но и все вокруг него.
Сделав глубокий успокаивающий вздох, Хелен заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
— Я проходила через кладбище и заметила могилу вашей покойной жены. Мне бросилась в глаза дата. Учитывая возраст Арианы, невозможно не заметить, как дата смерти близка к…
— Да, — перебил ее Кэм, открывая ящик письменного стола. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты права. Ариана перестала говорить после смерти ее матери.
— Бедный ребенок, — вздохнула Хелен. — Это, должно быть, потрясение.
Кэм прекратил наводить порядок, на его лице появилось выражение глубокой печали.
— Сначала и мы так думали, — тихо произнес он. — Но чем упорнее мы пытались расспросить ее, тем больше она замыкалась. Со временем шок, кажется, прошел, но речь не вернулась.
— Тогда мы имеем дело с чем-то гораздо более сложным, нежели горе.
— Согласен. К тому же Ариана и ее мать не были особенно близки.
— Не были близки? — Хелен решила, что ослышалась. — Простите, но я не могу представить…
Широкие плечи Кэма словно поникли, но голос не дрогнул.
— Горькая правда состоит в том, что мою жену не удовлетворяла ее роль в жизни. Оглядываясь назад, я понимаю, что Кассандра не была готова стать матерью. Кроме того, ее совершенно не прельщала роль жены сельского сквайра, кем я, по сути, и являюсь.
— Но ведь она вышла за вас? — возмутилась Хелен.
Кэм одарил ее взглядом, полным цинизма.
— Мой тесть жаждал титула для своей семьи, Хелен. Отец унаследовал графский титул своего дяди, который был стар, болен и одинок. — Его рот скривился в грустной усмешке. — О, все это было сделано довольно тонко, но семья Кассандры заставила ее выйти за меня замуж, как, впрочем, и мой отец заставил меня жениться на ней.
— Заставил? Я не понимаю.
— Деньги, Хелен, — горько рассмеялся Кэм. — Разве все и всегда не сводится к деньгам? Твоя мать, мой отец — они были как своенравные дети, раскапризничавшиеся в кондитерском магазине, без всякого представления о самодисциплине.
Не дождавшись ответа, Кэм взял со стола тонкую, в золотистом переплете книгу, полистал ее.
— Как однажды сказал наш дорогой Байрон? «Давайте пить вино и любить женщин, веселиться и смеяться; а проповеди и лимонад — это послезавтра». — Кэм захлопнул книгу и устремил невидящий взгляд в темноту. — Правда, отец так и не добрался до второй половины, где проповеди и лимонад, — тихо добавил он.
— А не могла Кассандра просто отказать вам?
Кэм издал саркастический смешок и бросил книгу на стол.
— Ее отец был простолюдином, мечтавшим о внуках голубых кровей и с древнем именем, и он был полон решимости купить услуги жеребца, способного обеспечить все это.
Хелен в душе содрогнулась. Нарисованная им картина была жестокой, но, судя по всему, достоверной.
— Милорд, подробности вашей женитьбы меня не касаются, но могу я задать один вопрос о смерти вашей жены? — Хелен старалась говорить как можно спокойнее, не допуская вызывающих ноток в голосе. — Было ли в ней что-то… слишком тяжелое для понимания Арианы? Иногда дети становятся свидетелями таких вещей, которые могут заставить их просто отгородиться…
Хелен замолчала. Кэм неотрывно смотрел на нее, и в глазах его промелькнула нестерпимая боль.
— Ты хочешь сказать, — после долгого молчания произнес он, — что человек может увидеть нечто, испугавшее его, и поэтому теряет способность говорить?
— Нет, не теряет. А… неосознанно подавляет ее. Вы понимаете разницу?
Кэм замер с ножом в руке.
— Наверное, это было как-то связано с пожаром, — сказал он, кладя перочинный нож обратно в ящик.
— Простите, что вы сказали?
Кэм резко выдохнул, как будто его ударили в живот.
— Моя жена Кассандра погибла во время пожара. Возможно, Ариана видела это или что-то еще страшнее. — Он провел рукой по волосам, наконец забыв о перьях и бумагах.
— Это было в Халкоте? Ариана тоже пострадала? Боюсь, мне необходимо это знать.
Кэм вновь устремил на нее пристальный взгляд, словно забыл, что Хелен находится с ним в одной комнате.
— Нет, не здесь, — бесстрастно сказал он. — Это случилось, когда Ариане было всего три года. Однажды поздно вечером один из арендаторов Халкота нашел ее бродившей в одиночестве по лесной тропинке. Ему показалось, что в лесу виден дым, но он сначала поспешил отвести Ариану домой. Потом мы, конечно, отправились в лес, но к тому времени огонь уже бушевал вовсю. Было слишком поздно.
— Слишком поздно?
— Слишком поздно, чтобы спасти мою жену, — ответил Кэм без малейших эмоций. — Кассандра погибла в огне. В домике старого егеря.
— Д… да, я помню его.
— Мы до сих пор не знаем, что случилось, как Ариана оказалась в домике и была ли она там вообще. Складывается впечатление, что она пыталась найти дорогу домой.
— Но это больше мили отсюда! Трехлетний ребенок вряд ли мог пройти такой путь один.
Лицо Кэма стало совершенно непроницаемым.
— Да, казалось, что невозможно. Однако Ариана часто ходила с матерью той дорогой. Кассандра любила гулять с ней в лесу. Это было одно из их немногих общих увлечений.
С десяток неприятных вопросов крутился в голове Хелен, но ей страшно не хотелось их задавать. Теперь она имела некоторое представление о причинах душевной травмы Арианы, и, как она подозревала раньше, это было не просто горе от потери матери. Но почему Кассандра Ратледж оказалась в домике егеря? Как начался пожар? Был ли бедный ребенок с ней? Или девочка пыталась найти ее?
Но менее всего она имела право задавать вопрос о том, любил ли Кэм жену. Неужели горе так изменило человека, которого она когда-то любила? Хелен решительно гнала от себя эти мысли. Страдания Кэма ее не касаются, ее должны беспокоить только беды Арианы.
