Наталья Павлищева - Янычары. «Великолепный век» продолжается!
Султанша, осознав, что гроза миновала и обошлось небольшим внушением, воспрянула духом, как ни в чем не бывало пожала плечами:
– Не знаю, десятка три-четыре…
– Сколько?! Зачем тебе столько?
– Повелитель, я же женщина, а не воин. Одни отвечают за одежду, другие – за драгоценности, третьи – за еду, за обувь, кто-то читает мне книги, кто-то пишет мои письма. Кто-то помогает в хамаме… – Михришах почти кокетливо перечисляла работы, которые выполнял ее многочисленный штат служанок.
– Все, все, – поднял руки, словно защищаясь от потока слов, султан. – Возьмешь десяток, достаточно. Книги почитаешь сама, а писать письма я пришлю писца.
– Двенадцать.
Абдул-Хамид изумленно уставился на султаншу:
– Михришах, ты и с палачом умудрилась бы торговаться? Хорошо, двенадцать. И закончим этот разговор.
– Еще одна просьба… последняя, – быстро добавила Михришах, заметив, что брови султана начинают хмуриться. – Повелитель, позвольте хотя бы изредка видеться с сыном? Мне нужно вымолить у него прощение, но Селим сразу не простит, ведь я толкнула его против вас. Будьте великодушны, Всевышний зачтет это.
– О Аллах! – снова вздохнул султан. Похоже, он уже жалел о своем мягкосердечии. – Хорошо, позволяю видеться раз в месяц.
– В неделю. И все, только несколько минут беседы при свидетелях. Умоляю, я ведь мать, причем мать виноватая… Позвольте мне вымолить прощение у сына, у вас я его еще вымолю.
– У меня не нужно, – быстро отказался султан. Он уже просто устал от общения с женщиной, с которой никогда не умел разговаривать строго. – Разрешаю видеться раз в неделю, но только короткие встречи. Иначе ты уморишь и собственного сына тоже. И чтоб никаких женщин в Клетке.
– Женщин?! – широко раскрыла глаза Михришах, словно услышав величайшую крамолу.
– Да, как ты это делала раньше. Иди, я все сказал.
Уловив нотки раздражения в голосе султана, Михришах решила, что пока достаточно, и, склонившись, поспешила удалиться.
За дверью ее ждал черный евнух Явуз. Быстро окинув взглядом его крупную фигуру, Михришах едва слышно фыркнула, досадуя на саму себя. Присутствие Явуза означало, что Абдул-Хамид был не просто готов к ее визиту, но и все решил для себя, даже о том, что ей позволить, а что нет.
– Повелитель определил, какие покои во дворце мне выделить?
Евнух кивнул:
– Да, госпожа, вам отведены лучшие покои в Старом дворце.
Уважение, выказанное евнухом, не обмануло Михришах: она прекрасно знала, что Явуз только внешне уважителен, если бы пришлось останавливать ее, спокойно взял бы за горло и сдавил своими ручищами. У этого евнуха лишнего шага не сделаешь.
– Повелитель позволил взять с собой двенадцать служанок.
– У вас три комнаты, где вы их всех разместите?
– Три?! Мне вернуться и попросить Повелителя выделить еще?
Евнух усмехнулся:
– Не советую, можно получить одну, и не в Старом дворце, а где-нибудь похуже.
Михришах прекрасно поняла намек, но сдаваться не собиралась:
– Явуз, если вы найдете еще две-три клетушки для моих служанок, большой беды не будет…
– О Аллах! За что мне такое наказание?!
Михришах была готова продолжить атаку на евнуха, но увидела приближающуюся сестру султана Эсме, с которой у них была давняя и взаимная неприязнь, и поспешила ретироваться. Однако Эсме не могла упустить такую возможность унизить ненавистную невестку:
– Михришах, неужели ты не под стражей после всего, что натворила?
– Повелитель знает, как я к нему отношусь, знает о чистоте моей души, он простил мои прегрешения. Да и не грешит лишь тот, кто вообще ни на что не способен.
– Да хранит нас Аллах от недостатка пищи и от избытка слов, – вздохнула Эсме, поняв, что переговорить Михришах Султан ей не удастся. Покосившись на терпеливо ожидавшего Явуза, она, кажется, и без слов поняла, какое решение принял султан, усмехнулась:
– Ты теперь будешь в Старом дворце?
– Да, – смиренно кивнула Михришах. – Я потерплю, ничего со мной не случится. Верно говорят: если золото упадет в грязь, оно бронзой не станет.
– Ты неисправима! – невольно рассмеялась Эсме. Никому еще не удавалось оставить за собой последнее слово в споре или просто в разговоре с их невесткой.
Братья очень любили свою сестричку Эсме, именно ей доверил гарем Абдул-Хамид. И правила Эсме хорошо, в гареме порядок и все справедливо. Конечно, четвертая жена султана Айше пыталась мутить воду, но, забеременев, отправилась вынашивать и рожать ребенка в Старый дворец, и в Топкапы стало гораздо спокойней.
Вспомнив, что в Старом дворце и Айше, которая почти на сносях, Эсме попросила:
– Михришах, присмотри там за Айше, она вот-вот родит.
Султанша с трудом сдержалась, чтобы не выдать свою осведомленность, сказав, что Айше ходить до срока еще месяц.
Вообще-то, просьба Эсме натолкнула Михришах на новые мысли. Почувствовав, что топор палача над ней не висит, а ограничение свободы в виде неотступно следовавшего Явуза не так уж страшно, она принялась размышлять о том, чем грозит новый поворот событий.
Конечно, Михришах знала о сроках беременности Айше, знала, что по всем приметам будет мальчик. Но, пока она сама намеревалась посадить на трон Селима, убрав Абдул-Хамида, этот будущий мальчик волновал султаншу мало. Иное дело теперь, когда Селим в Клетке, а она сама под надзором Явуза. Теперь маленький сын султана, едва родившись, мог быть назван первым наследником престола. И это была серьезная угроза.
Следовало придумать что-то, что заставило бы Абдул-Хамида подтвердить, что шехзаде Селим первый наследник трона.
Сделать это, когда сам Селим в Клетке, а расследование заговора против султана, в котором шехзаде участвовал, еще продолжается и неизвестно к чему приведет, очень трудно. Однако Михришах трудностей не боялась, а сейчас еще и понимала, что иного выхода у нее просто нет: через полмесяца, когда Айше уже может родить, будет поздно.
Все эти мысли пронеслись в голове султанши стрелой. Эсме еще не успела скрыться за поворотом коридора Топкапы, а Михришах уже знала, как действовать.
Для начала все же стоило обустроиться на новом месте. Она надеялась, что ненадолго и в следующий раз переезд будет в сам Топкапы.
– Явуз, Повелитель позволил мне взять с собой служанок и помощниц.
– Да, госпожа, десять девушек.
– Не десять, а двенадцать! И не девушек, а кого я выберу.
– Евнухов? – чуть приподнял бровь Явуз.
Михришах на мгновение замерла, но тут же отрицательно замотала головой:
– Нет, но пусть придет Далал и возьмет с собой Накшидиль. Еще…
Михримах быстро и уверенно перечислила всех, кого бы она хотела взять с собой в Старый дворец. Конечно, получилось пятнадцать, евнух все прекрасно понял, но сделал вид, что не умеет считать: бороться с этой язвой невозможно, уже то, что придется ежедневно выдерживать ее натиск, озадачивало Явуза.
