Патриция Кемден - Золотой плен
Глава VI
Путь на юго-восток, к берегам Самбры продлился до самого вечера. Не полагаясь на верность Брабанта, граничащего с Францией, Бекет объехал стороной небольшой город Эна и останавливался лишь изредка – напоить коня.
Солнце медленно катилось под голубым сводом. Катье ловила каждое движение сидящего позади Торна: вот он расправил занемевшие мышцы и чуть переместил вес, чтобы сбросить усталость, вот напряглись его сильные колени, направляя жеребца. И неосознанно ее тело приучилось по-своему откликаться.
Рука Торна лежала на ее талии, поддерживая, но не сжимая. Этот человек озадачивает и порой пугает ее, но страх уже не захватывает всю душу, а лишь отзывается где-то в глубине легкой дрожью, от которой не знаешь, как избавиться.
Солнце висело над горизонтом, когда они перевалили гребень последнего холма и начали спуск в долину Самбры. У кромки воды торчал небольшой кол, а в нескольких метрах покачивалась привязанная к нему лодка.
Дубовая и буковая роща живописно сбегала к самой воде. На противоположном берегу реки вздымалась высокая гряда меловых холмов.
Улыбка тронула губы Катье. Сразу за грядой начинается Серфонтен. Но Торн едва ли подозревает, что безыскусственная простота пейзажа обманчива. Он никогда не бывал здесь, а даже из частых гостей Серфонтена мало кому известно, что внутри меловые холмы изрыты тоннелями и пещерами, с которыми связаны многие воспоминания ее детства. В этом лабиринте много тупиков, но один коридор пронизывает гряду насквозь и выходит на холм прямо над Серфонтеном. Так что теперь она поиграет с полковником в прятки.
– Переправимся и сделаем привал, – сказал он ей.
– Воля ваша, полковник, – беззаботно отозвалась она. Он посмотрел на нее долгим взглядом и поскакал к переправе.
Катье наблюдала, как Торн раскладывает костер. Нагреб кучу камней в центре маленькой поляны, набросал сверху сухих веток, разломив их о бедро. Похоже, тяжелая работа не требовала от него больших усилий. Так, по крайней мере, показалось бы тому, кто не приучен с детства распознавать чужую боль.
Но Катье догадывалась о том, что скрывается за его застывшими чертами всякий раз, когда он сдвигает с места тяжелый камень или ломает особенно толстую ветку. Основная боль у него в боку, от того страшного багрового шрама, что открылся ей нынче утром. Его надо обязательно залечить, иначе это плохо кончится.
Она принялась собирать маленькие камни и отшвыривать их подальше, расчищая площадку. Отчего ей так тревожно за Торна? Ведь она еще до восхода солнца покинет его навсегда, скрывшись под меловой грядой Серфонтена. Она предупредит Лиз, Петер получит свое лекарство, и вес пойдет как прежде.
Катье потянулась за очередным камнем, и тень от высокого бука исчертила ее руку длинными тонкими полосами. В сумерках она проследила путь этой тени, тянувшейся туда, где Торн выкладывал припасы, закупленные на ферме близ Эны. Как прежде? – словно бы насмехалась тень. Ничто и никогда уже не будет как прежде. Катье поспешно отдернула руку.
Торн подошел к ней, почти бесшумно ступая по траве.
– Вы сможете приготовить плохо освежеванного кролика? – спросил он, подавая ей мешок фермера.
– Чего тут готовить? – пожала она плечами. – Развести огонь да насадить на острую палку.
Тени зловеще сгустились. Не хватало бояться теней! Все будет, будет как прежде, надо только избавиться от англичанина. Катье взяла мешок.
Не прошло и часа, а горбатая луна, повисшая на верхушках деревьев, уже соперничала в яркости с костром. Катье исподтишка наблюдала, с каким аппетитом Торн ест. Перед тем как насадить кролика на вертел, она отыскала среди трав дикий тимьян и натерла им нежное мясо. Рецепт нехитрый, но англичанину, видимо, нравится.
Она увидела, как он поморщился, неловко повернувшись, и снова душа заболела за него.
Торн отделил от тушки еще один кусок золотистого мяса.
– Вкусно. Подумать только, на что способны огонь и острая палка!
– Я рада, что вам нравится. – С удивлением и еще каким-то неуютным чувством она осознала, что в самом деле рада.
Темная бровь изогнулась; Торн изучающе смотрел на нее через пламя.
– Выходит, владелицы замка должны уметь не только вести светские беседы и хитрить? – В его тоне звучала насмешка. – Гм, любопытно.
– Я не хитрю, полковник. И мне нет дела до того, что вам любопытно.
Он не выпускал из виду ее глаз. Разделявшая их завеса огня нарушала пропорции его лица, придавая облику что-то дьявольское. Прежде чем сесть, он снял мундир и до локтей закатал рукава рубашки. Все в бликах света, эти мускулистые руки странным, грешным образом манили ее.
Она встала и отошла, оставив недоеденный кусок. В конце концов, он такой же человек, как все. Человек, ощущающий голод и боль. Подумав так, она про себя добавила: Боль, которую я могу снять.
Катье по природе была отзывчива, но годы, прожитые с Филиппом, а потом без него, научили ее практичности. Торн, рассуждала она, если уврачевать его раны, заснет крепче, спокойнее, и ей будет легче ускользнуть от него с первым проблеском зари. Мысль быстро укоренилась и дала ростки.
– А в остальном вы правы, – повернулась она к нему. – Владелице замка положено много уметь. Но я пускаю свое умение в ход, когда и как мне заблагорассудится.
Она потянулась к огню и вытащила из него едва занявшуюся ветку, чтобы воспользоваться ею как факелом. Торн настороженно следил за ней, но Катье заставила себя не замечать его взгляд. Чуть в стороне от костра маячили темными призраками деревья.
– Мадам!
Она помедлила, но осталась стоять к нему спиной.
– Если вы задержитесь дольше, чем следует, я пойду вас искать.
Она продолжила путь, вступив в лес.
– И тогда остаток ночи вы проведете привязанная к дереву! – прокричал он ей вслед.
Кусты и низкие ветви деревьев цеплялись за платье, запутывались в волосах.
Вскоре и Торн, и огонь скрылись за густой листвой. Ее факел шипел и потрескивал. Она освещала себе дорогу, настойчиво шаря глазами по траве, попадавшей в оранжевый круг света. Ноги утопали в рыхлом перегное, влажный воздух пропитался запахами плесени и ночных цветов.
Ее внимание привлек маленький кустик. Она склонилась над ним и пробормотала:
– Бузина.
Оторвала листик, растерла пальцами, понюхала. Потом заткнула за пояс подол юбки наподобие большого кармана. И начала пригоршнями рвать траву.
Набрав достаточно, она прошла подальше и наткнулась на широкие листья подорожника, низко стелющиеся по земле, и на пахучие сиреневые цветочки валерианы, чьи корни приносят успокоение. Она воткнула факел в трещину большого камня. По губам ее скользила улыбка от милых сердцу образов, которые хранит это место.
