Франсуа Деко - Приданое для Анжелики
Охотник дал ему ознакомиться с мадридскими документами и сразу перешел к делу.
— Я прошу вас присутствовать при допросе падре Хуана.
Брови начальника охраны поползли вверх.
— Допросе?!
— Да, именно так, — спокойно, сосредоточенно подтвердил Охотник и указал на место у окна. — Прошу вас стоять здесь и следить за выражением лица подозреваемого.
Офицер хватанул воздух ртом. Ему определенно было дурно.
— А в чем… что ему вменяют?
— Хищение конфиската, — спокойно ответил Охотник. — Размеры крупные. Вы, я думаю, понимаете, что это значит.
Начальник охраны судорожно закивал. К обеду, когда наконец-то появился падре Хуан, все было готово. Начальник охраны стоял у окна, двое его подчиненных — по сторонам от двери. Икающий приемщик, чтобы не свалиться, прислонился к стене. Падре Хуан по достоинству оценил обстановку. Это было видно.
— Думаю, вы понимаете, как важно для церкви ваше полное искреннее покаяние, — начал с главного Охотник, сидящий за его столом.
Инквизитор, все еще не веря в то, что это с ним случилось, растерянно кивнул.
Охотник поднял с пола бухгалтерскую книгу, с грохотом бросил ее на стол и заявил:
— Амбруаз Беро продал плантацию, рабов и все запасы сахара и прибыл в порт Коронья чрезвычайно состоятельным человеком.
В кабинете повисла могильная тишина.
Охотник поднял брови и спросил:
— Скажите, святой отец, где ценности, утаенные вами от описи?
Инквизитор покачнулся, уставился куда-то в пустоту перед собой и принялся расстегивать портфель.
— Здесь.
Это было несколько необычно, и Охотник поинтересовался:
— Вы носили это с собой?
Инквизитор тряхнул головой и сказал:
— Я боялся оставить. — Он все еще был вне себя.
— Помогите святому отцу, — распорядился Охотник.
Приемщик и начальник охраны принялись вытаскивать из портфеля ассигнации и ценные бумаги. Охотник брал их, рассматривал и, не считая, складывал в стопку.
— Это все, — доложил офицер.
Охотник хмыкнул. Здесь не было нужного знака.
— Больше ничего нет? — глядя в глаза обвиняемому, строго спросил он.
— Нет, — словно эхо подтвердил инквизитор.
Охотник вздохнул и решительно сдвинул ассигнации в сторону. Они мешали ему положить руки на стол.
— Хочу еще раз напомнить, сколь важно ваше полное, искреннее покаяние.
Инквизитор это знал лучше многих. Раскаявшихся преступников сжигали после удушения, а нераскаявшихся — живьем.
— Вас не видели со вчерашнего вечера, — тихо проронил Охотник. — Этой ночью склад был вскрыт. Вещи Амбруаза Беро определенно кто-то перебирал. Это ведь вы были там минувшей ночью?
— Нет, — выдохнул инквизитор.
Охотник яростно ударил кулаками по столу.
— Не врите, Хуан! Вам есть что терять! Или вы хотите отправиться на костер живым?!
— Я сказал правду, — еле слышно отозвался инквизитор.
Охотник вскочил из-за стола.
— Тогда где вы были минувшей ночью?
Инквизитор всхлипнул.
— Я договаривался об осуждении Анжелики Беро за ересь. Я боялся… она могла пожаловаться.
Охотник заинтересовался.
— Вы пытались уничтожить христианку, не виновную ровно ни в чем?
— Да, — выдохнул тот.
Охотник замер. Вне сомнения, инквизитор сказал чистую правду. Значит, здесь, в Коронье, нет того, что он ищет. Охотнику была нужна Анжелика Беро.
— Где и с кем вы договорились?
— Граница с Астурией… — выдавил инквизитор. — Пост. Ей подбросят ведьмины снадобья, и там же ее арестуют.
Охотник задумался. Он знал, где искать Анжелику, но при этом понимал, что девушка напугана. Поэтому она может повести себя совсем не так, как думает падре Хуан. Анжелика могла исчезнуть из поля зрения в любой момент и в каком угодно месте.
— Вы ведь и Амбруаза Беро осудили незаконно, — печально проронил посланник Аббата.
— Нет!.. — Инквизитор замотал головой.
— Да, — отрезал Охотник. — Амбруаз действительно пайщик, но не основной. Приказ войти в испанский порт отдавал не он, а капитан. Но вы видели, что сахар стоит дороже, чем шхуна, поэтому капитан отделался штрафом, а Беро сожжен.
Инквизитор молчал.
Охотник покачал головой, повернулся к начальнику охраны и приказал:
— Выведите всех, офицер, и выйдите сами. Я буду говорить с каждым по отдельности.
Операцию следовало аккуратно закрыть, а с работниками инквизиции — заключить сделку. Они все понимали, что висят на волоске. Поэтому Охотник собирался связать каждого массой обязательств. В частности, эти люди будут доносить, едва кто-то заинтересуется семьей Беро.
— Я не хочу доводить тебя до суда, Хуан, — мягко проговорил он. — Да, ты многое потеряешь. Но это куда лучше, чем костер.
Аббат глянул на календарь, отметил, что Охотник уже должен добраться до Короньи, и погрузился в сводки. Главным текущим успехом стала «якобинизация» армии. Каждая секция коммуны сама формировала свой батальон, ставила командиров и снабжала солдат оружием. По сути, этой армией управлял не конвент, а Аббат — через якобинцев. Все вообще шло как по нотам.
Некоторое напряжение возникло только на северо-западе страны, в Вандее, но это была ожидаемая реакция, поддержанная англичанами. Британия дала знать: будете пытаться отхватить кусок от Пруссии, мы отрежем от вас и Вандею, и Нижнюю Луару.
Аббат вздохнул. Нант, центр Нижней Луары, Бордо, столица Жиронды, Лион, Марсель, Тулон — все эти крупные города всегда были достаточно свободны от Парижа. Они имели собственный товар, порты и торговые артерии. При желании каждый из них мог отделиться от Франции и жить припеваючи. Этому мешал только общий интерес — колонии. Ром и сахар, табак и рабы, шелк и пряности, сера, селитра и соль приносили очень высокие доходы, но колонии подчинялись только Парижу. Города скрипели зубами, но терпели верховенство столицы.
Пожалуй, только Нант составлял исключение. Тамошние коммерсанты с самого начала держали под собой работорговлю, без которой исчезло бы все: ром, сахар и табак. Так что Франция зависела от Парижа, тот — от Нанта.
«Да, войны с Нижней Луарой и Вандеей не избежать», — машинально отметил Аббат.
Впрочем, и эта война была частью его схемы. Поэтому и в Нанте все шло нормально, так, как и надо.
Как по нотам прошла отмена феодальных податей и повинностей. Буржуа ликовали. Теперь все те же самые налоги, пусть и названные иначе, должны были пойти через их людей в коммунах. Это были огромные деньги. Из них оплачивались государственные заказы. Все это попало в руки буржуа, сотрудничающих с коммунами.
