Барбара Картленд - Революция в любви
- Что ж, наверное, они заботились о вас, старались ради вашего блага, как и я.
Развязав наволочку, в которую - он знал - она упаковала белье и ночные рубашки, и положив их на кровать, Дрого невольно подумал: какие они красивые и как она должна быть в них хороша! И тут же поймал себя на мысли, что брат бы вряд ли заметил это. Он вывалил из наволочки остальные вещи, сложил их на стуле и сказал:
- Порядок наведем завтра. А сейчас я даю вам десять минут.
Он уже собирался уходить, потом вспомнил:
- Нам очень повезло, по-моему, рядом с каютой есть ванная. Уверяю вас, это совсем необычно на подобных кораблях. - И открыл дверь около шкафа. Это была крошечная ванная с поддоном, прикрепленным к стене, и некое подобие душа, изобретение капитана. На полке над поддоном стояло ведро с водой.
- Капитан Мак-Кей, безусловно, постарался устроиться как дома, - сказал он. - Да, нам повезло, очень повезло.
- Я поняла это с той самой минуты, когда вы помогли мне спуститься со стены, - отозвалась Текла. - Ведь если бы я не убежала из дворца… а вы еще считали это безрассудством… я была бы уже в руках мятежников… или, может быть, мертва.
После небольшой паузы Текла добавила:
- Я не хотела спрашивать вас раньше… Когда я задала Маниу вопрос о судьбе папы, он ответил… что вы потом расскажете мне…
Дрого замер, потом с трудом произнес:
- Я не хотел расстраивать вас перед отъездом.
- Вы хотите сказать, что папы нет в живых?
- Боюсь, что так.
Он думал, что она заплачет. Но Текла умела держать себя в руках. Она замолчала. И молчала долго. Потом вдруг сказала: - Я думаю, папа предпочел бы… умереть, чем жить в изгнании.
- Я могу то же сказать о себе, - отозвался Дрого.
- Я уверена… он был несчастен с моей мачехой. Теперь он соединился с мамой… и они снова счастливы.
- Пожалуй, лучше всего думать именно так, - согласился Дрого. - Значит, сейчас они смотрят на вас и видят, где вы находитесь и что делаете.
- Мне очень хочется верить в это, - Текла вздохнула. - И я чувствую, что мама бы поняла, как я… - она снова вздохнула и закончила, - хочу… быть с вами.
Дрого знал, что она хотела сказать: «как я люблю вас!» Он с нежностью улыбнулся:
- Я уверен, что ваши отец и мать гордятся вами так же, как и я. А теперь ложитесь спать. - С этими словами он вышел из каюты.
Закрывая за собой дверь, Дрого пережил острое чувство утраты, будто затворил для себя врата рая. Что ж, если Текла будет благоразумна, он справится с собой. Но одному Богу известно, сколько мук ему суждено вынести, находясь все время рядом с ней и не сметь поцеловать ее или говорить о своей любви. Я люблю ее! Я люблю ее! - беззвучно шептали его губы. Он стоял на палубе и будто взывал к морю, звездам, луне - покровительнице влюбленных.
В лунном сиянии, превращавшем морскую гладь в серебро, было что-то загадочное и чарующее. Далеко позади виднелись огни Ампьюлы и града гор на фоне темного неба. С моря Козан казался страной, которая могла лишь присниться во сне.
Таким он и запомнит Козан. Когда они с Теклой достигнут Англии и расстанутся навсегда, он будет вспоминать свое пребывание здесь как короткий мимолетный сон. Сон, в котором он держал в объятиях само совершенство и божественную красоту и пожертвовал ими ради своих принципов.
- Ну разве я не глупец? - вопрошал он луну или самого себя. - Не взять, не сохранить то, что послано судьбой… - И в то же время понимал, что не может поступить иначе. Он никогда не испытывал еще ничего подобного.
Текла была прекрасной, как звезды на небе. И такой же недоступной. Я могу любоваться ею, думал он, я могу любить ее, но, что бы ни случилось, я не должен прикасаться к ней!
Глава шестая
Облокотившись о поручни, Дрого стоял и смотрел на фосфоресцирующие волны. Сегодня они пройдут через Босфор, думал он, и, может быть, стоит просить капитана сделать остановку в Константинополе.
Он знал, что через Константинополь проходил кабель, которым англичане пользовались уже несколько лет. Кабель пересекал Европу, Малую Азию, Персидский залив и заканчивался в Индии. Правда, из-за ненадежности турецкой секции англичане использовали его достаточно редко. Значит, опасался Дрого, секретные сведения, которые он должен послать в Индию и Англию, могут быть перехвачены.
Был еще один кабель, действовавший с 1870 года. Он связывал Лондон с Бомбеем через Гибралтар, Мальту, Александрию, Суэц и Аден и полностью контролировался англичанами. Поэтому безопаснее, конечно, связаться с Лондоном из Александрии, куда и шел «Чертополох».
К тому же Дрого очень не хотелось ввязываться в нескончаемый спор с капитаном. Мак-Кей и так, чтобы не опоздать с доставкой груза, гнал «Чертополох» с предельной скоростью, используя достоинства недавно установленного на корабле нового котла.
К счастью, погода была хорошая и море спокойное.
Во время путешествия Дрого нашел капитана интересным человеком. При других обстоятельствах он бы с удовольствием проводил больше времени за разговорами с ним. Но сейчас ему хотелось все время быть с Теклой. И он общался с капитаном только вечерами, когда она укладывалась спать. Он узнал много нового о торговле, о перевозке грузов морем, о товарах, в том числе весьма странных, доставлявшихся из одной страны в другую.
Поговорив с Мак-Кеем часок-другой, Дрого потихоньку, чтобы не разбудить Теклу, пробирался в каюту. Все это время он был с ней суров, даже слишком суров, и она притворилась спящей. А он, улегшись на полу, был не в силах заснуть, ведь она была так близко. И в то же время далеко, как звезда.
Он не мог думать ни о чем другом, только о ней. Все его тело горело от жажды обладать ею. В то же время он давно уже понял, что его чувства по отношению к юной принцессе были совершенно иными, чем жажда физической близости женщины. Она обладала качествами, которые Дрого особенно ценил в женщинах и всегда мечтал увидеть в своей жене.
Его восхищало ее мужество. Если безумный побег из дворца был капризом и сумасбродством, то именно мужество помогло Текле сохранить спокойствие и выдержку, когда разразилась революция. Она не впала в истерику, узнав о смерти отца, хотя очень любила его и, Дрого был в этом уверен, думала о нем постоянно. Она готовилась к неизвестному для себя будущему в чужой стране с таким достоинством, с такой спокойной твердостью, какую встретишь не у каждого мужчины.
Ему были милы и другие качества Теклы. Она легко и естественно смеялась над всем, что смешило ее. Она благоговела перед красотой, а если слышала о чьих-то страданиях и несчастьях, глаза ее застилали слезы. Она была совершенно не испорчена, невинна и чиста. Любой мужчина, думал Дрого, пробыв с нею даже недолго, влюбился бы в нее без памяти.
