Мэри Маккол - Леди в алом
Уилл взял за руку незнакомую Фионе белокурую девушку и подвел ее к сестре.
— У меня для тебя тоже есть сюрприз, сестренка, — улыбнулся он. — Эту девушку зовут Джоан Прентис, она моя невеста. Джоан пришла к нам вскоре после того, как ты уехала, и заняла твое место в наших рядах. Она хорошо справляется с ролью приманки. Но теперь, я думаю, мы сможем одновременно устраивать сразу несколько засад на разных дорогах, и наша добыча увеличится.
Джоан улыбнулась Фионе и перевела взгляд на Брэдана.
— Уилл много рассказывал мне о вас. — Джоан обращалась к Фионе, но при этом не сводила глаз с ее спутника. — Его прежде всего интересовало, почему вы путешествуете вместе с одним из де Кантеров, которые находятся на службе у короля. И меня тоже волнует этот вопрос. Теперь, когда вы приехали к нам, мы хотели бы получить ответ на него.
— Я уже все объяснила брату, — сказала Фиона.
Ее очень удивило известие о том, что Уилл собрался жениться. И она находилась под сильным впечатлением от этой новости.
— Хочешь верь, хочешь нет, но Фиона вышла замуж за этого парня! — усмехаясь, сообщил невесте Уилл.
Это известие быстро распространилось по лагерю. Уилл похлопал Брэдана по спине. Фиона с опаской взглянула на своего мнимого мужа. Она знала, что Брэдан был слишком горд, чтобы терпеть фамильярное обращение. И действительно, тот недовольно поморщился. Ему не нравилась бесцеремонность Уилла.
— Это же надо! — воскликнул Уилл, не замечая реакции Брэдана. — Моя сестра породнилась с де Кантерами!
Качая головой, он подошел к одному из костров, на . которых готовилась пища. Сняв крышку с котла, Уилл зачерпнул ковшом похлебки и, подув на нее, чтобы немного остыла, попробовал. Лицо его расплылось в довольной улыбке — похлебка пришлась по вкусу.
— Отлично! — воскликнул он. — Хотя мне и кажется странным этот брак, но я предлагаю устроить пир, чтобы отпраздновать возвращение моей сестры и известие о ее замужестве!
Повсюду послышались радостные возгласы. Узнав о том, что готовится пир, из укрытий, расположенных под раскидистыми деревьями, высыпали стайки оборванных детишек и устремились к кострам.
Фиона насчитала одиннадцать ребят, которым не было еще и десяти лет. Когда три года назад она уезжала из стана разбойников, в лагере было всего шесть малышей. Значит, за это время народу здесь прибавилось. И судя по тому, с какой жадностью люди хватали хлеб, который раздавала одна из женщин, их жизнь не была сытной. А раньше, насколько помнила Фиона, еды в лагере всегда было с избытком.
Брэдан присел рядом с Фионой у костра и протянул ей краюху черствого хлеба, а также большую деревянную тарелку, из которой они, как супружеская чета, должны были есть вместе. Он вел себя как законный супруг. Однако ее смутило то, как легко он вошел в свою роль. Нахмурившись, она молча взяла хлеб, а затем налила в тарелку похлебку, зачерпнув из котла. Фиона понимала, что с этих пор ее жизнь сильно изменится. Ей предстояло столкнуться с массой неожиданностей.
Фиона снова передала тарелку Брэдану, полагая, что он начнет есть первым. Однако он не прикоснулся к еде. Фиона тем временем отрезала от оленьей туши несколько кусков сочного мяса. Взглянув на Брэдана, она заметила, как он мрачен. Все, что происходило в лагере, ему явно не нравилось. Фиона решила, что лучше не заговаривать с ним сейчас. Подув на обожженные пальцы, она начала молча есть, и Брэдан присоединился к ней.
Обитатели лагеря пустили по кругу бурдюк с элем. У костра завязался разговор, изредка прерываемый смехом и кашлем. Уилл с Джоан устроились у другого костра. Фиона и Брэдан чувствовали отчужденность со стороны тех, кто сейчас был рядом с ними. Эти люди старались даже отсесть подальше и не обращались к ним во время общей беседы. Фиона наблюдала за девочкой четырех-пяти лет, в глазах которой плясали отблески костра. Малышка смущенно прятала лицо на груди белокурой женщины, наверное, ее матери. Фиона улыбнулась девочке.
— Как тебя зовут, крошка? — спросила она.
— Розалинда, — шепелявя, ответила девочка и, покраснев, снова прильнула к матери. Однако через несколько мгновений она набралась смелости и, взглянув на Фиону, шепотом спросила ее: — А это правда, что вы — Леди в алом? И что мужчины безумно влюбляются в вас, стоит им только увидеть вас голой?
Женщина сердито зашикала на девочку. Фиона почувствовала, как напрягся сидевший рядом с ней Брэдан. Ее сердце защемило от горечи. Она уже отвыкла от подобных вопросов, которые всегда вызывали у нее тяжелые ощущения. Комок подкатил к горлу Фионы, и она не сразу смогла ответить малышке. Фиона с трудом сдерживала слезы.
— Да, Розалинда, некоторые действительно называют меня Леди в алом, — каким-то чужим голосом наконец заговорила Фиона, отводя взгляд в сторону, и попыталась улыбнуться девочке и ее матери. Однако улыбка получилась довольно жалкой. — Но здесь, в лесу, где я когда-то жила вместе с Уиллом и его товарищами, у меня было имя Гизелла.
— Но ведь вы не в алом, — возразила девочка, удивленно глядя на Фиону. — Я назвала бы вас Леди в голубом.
Фиона невольно рассмеялась, услышав это замечание малышки. Девочка действительно была очень забавной.
— Да, Розалинда, сегодня на мне голубое платье. Скажу тебе по секрету, я редко надеваю алые наряды.
— А почему? — не унималась девочка.
Фиона почувствовала на себе тяжелый взгляд Брэдана, который с интересом прислушивался к разговору. И не он один. Внезапно Фиона заметила, что голоса вокруг стихли и все сидящие вокруг костра ловят каждое ее слово. Фиона постаралась не обращать на них внимания и разговаривать с Розалиндой так, чтобы обходить острые углы и не затрагивать опасных тем.
— Мне кажется, Розалинда, на этот вопрос лучше ответить другим вопросом. Ты хотела бы каждый день на завтрак, обед и ужин есть один черный хлеб и ничего больше?
Розалинда вздохнула, наморщив лобик.
— Этой зимой, леди, так и было в нашем лагере, — грустно сказала она. — Мы каждый день ели один черствый черный хлеб.
— Замолчи, дочка, — одернула ее мать. — Скажи спасибо, что у нас был хотя бы хлеб.
У Фионы дрогнуло сердце, она и не предполагала, что ее вопрос вызовет у девочки горькие воспоминания о голодной зиме. Она ласково похлопала Розалинду по руке.
— И тебе, конечно, не понравилась такая однообразная пища? — спросила она.
Девочка отрицательно покачала головой.
— Точно так же дело обстоит и с цветом моей одежды, — продолжала Фиона. — Когда-то я так часто носила алые наряды, что они мне страшно надоели. И теперь я надеваю их лишь в случае крайней необходимости.
— Честно говоря, нам безразлично, какие наряды — алые или голубые — вы носите, леди, — вмешалась в разговор мать Розалинды. — Нас больше интересует, будете ли вы помогать нам так, как делали это прежде?
