Барбара Картленд - Песня синей птицы
— Будем надеяться, что ветер не спадет, — пробормотал маркиз. — Только вчера мистер Питт заверил меня, что волнение в Ла-Манше слишком велико для плоскодонных судов.
— Если бы у нас было больше времени! — вздохнул его собеседник.
— Нам понадобится очень много времени, чтобы вооружить армию, как подобает, — резко сказал маркиз. — Не думаю, чтобы английский солдат чувствовал себя очень уверенным, идя навстречу победоносным ветеранам Наполеона с пикой в руке.
В голосе маркиза прозвучал гнев, и лорд Хоксбери сухо отозвался из своего угла экипажа:
— Чего же можно ожидать, имея премьер-министра вроде Эддингтона, который думает только об умиротворении и примирении.
— Сейчас самое важное, — сказал маркиз, как бы считая бесполезным обвинять правительство, — постараться сделать так, чтобы Бонапарт не высадил большое войско на берег в том месте, где мы его меньше всего ожидаем. Если группировка хорошо обученных людей окажется в тылу нашей линии обороны, тогда дело плохо.
— Вы можете быть уверены, — ответил лорд Хоксбери, — что я стараюсь узнать как можно больше. На этой неделе я отправил во Францию двух наших лучших агентов.
— Обычным путем?
— С шайкой надежных контрабандистов юго-восточного побережья. Они незаметно высадят их и к тому же обещают доставить те сведения, что им удастся добыть относительно размера сил вторжения.
— А что вы обещали взамен?
— Несколько следующих месяцев наша береговая охрана у Ромни не будет особо усердствовать, выполняя свой долг.
Маркиз расхохотался:
— Поздравляю вас, милорд! У вас настоящий талант политика.
— Все это было бы забавно, — отозвался тот, — если бы не было чертовски серьезно, Алтон. Мне кажется, раньше я никогда не боялся. А сейчас мне страшно — страшно за мою страну и будущее моего народа.
Голос министра звучал искренне и неподдельно страстно. Потом, словно смутясь своей невольной патетикой, он поспешно добавил:
— Я рискую надоесть вам своими опасениями.
— Этого никогда не случится, милорд, — заверил его маркиз. — В этом вопросе мы оба не стесняемся быть патриотами. Как бы то ни было, в душе я убежден: в любом случае мы побьем Бонапарта. Но это будет нелегко, борьба может длиться годы и, вероятно, будет стоить жизни многим британцам.
В этот момент карета остановилась. Лорд Хоксберри выглянул в окно.
— Спасибо, Алтон, что довезли меня до дома. Держите эти сведения при себе, хотя я и предупредил членов кабинета, что намерен сообщить вам о происходящем. Они, как и мистер Питт, убеждены, что через кого-то происходит утечка важнейшей информации, и надеются, что вы отыщете эту проклятую крысу. Ибо пока мы ее не обнаружили, все наши планы по обороне находятся под угрозой.
— Я это прекрасно сознаю, милорд, и уверяю вас: я делаю все, что в моих силах, чтобы разоблачить предателя.
Министр положил руку маркизу на плечо.
— Молодец. Я знал, что мы можем на вас положиться.
Он постучал по оконному стеклу экипажа, и лакей, который уже стоял у двери в ожидании сигнала, открыл ее.
— Доброй ночи, Алтон. Еще раз благодарю вас за то, что подвезли меня. Нет, не выходите, — поспешно добавил он. — Мне кажется, сон вам нужен не меньше, чем мне.
Помахав рукой, лорд Хоксбери поспешно поднялся по ступеням к дверям дома, в освещенном проеме которых его уже дожидались слуги.
Лакей у двери кареты почтительно спросил:
— Домой милорд?
— Домой, — подтвердил маркиз.
Он зевнул, но мысли его неотступно были заняты тем, что сообщил ему лорд Хоксбери.
Если Наполеон готов рискнуть тем, что двадцать тысяч его солдат будут потоплены в Ла-Манше, то это говорит о том, что он намерен отправить в Англию армию численностью как минимум в восемьдесят тысяч, а то и все сто тысяч солдат и офицеров.
Это будут люди обученные, большинство из них — закаленные ветераны, видевшие много боев и одержавшие много побед.
Смогут ли английские войска и неопытные волонтеры противостоять им?
Казалось невероятным, думал маркиз, что во время двухлетнего перемирия, когда Бонапарт продолжал накапливать вооружение и использовал прекращение блокады для того, чтобы пополнить опустевшие верфи, Англия распустила волонтеров и вдвое сократила свою регулярную армию.
Но что толку было теперь стонать и сожалеть по поводу безответственной политики, которая уже воплощена в жизнь?
Сейчас было важно, чтобы, когда Бонапарт попытается высадиться, все были готовы и находились на местах.
Все то время, пока экипаж совершал недлинный путь от Гановер-Сквер к Алтон-Хаусу, маркиз сидел, погруженный в раздумья.
Кучер остановил лошадей, и маркиз прошел по застланному ковром тротуару в дом.
В холле его ожидал мажордом.
— Вашу светлость желает видеть некая леди, — негромко сказал он.
— Леди? — изумился маркиз. — В такой час? На мгновение его мысли обратились к Сильвине, но он сразу же понял, что это невозможно.
Потом он подумал: кто из его возлюбленных мог поступить настолько опрометчиво, чтобы нанести визит в дом холостяка, — даже если ее муж в отъезде?
— Кто это? — спросил он у мажордома. Тот замялся.
— Лицо леди скрыто под вуалью, милорд. Маркиз иронично улыбнулся: он прекрасно знал, что никакая вуаль, даже самая густая и непроницаемая, не может помешать прислуге знать правду.
— Кто это, по-вашему, Ньюмен? — осведомился он.
Мажордом ответил тихо, так, чтобы его не слышали стоявшие поблизости ливрейные лакеи:
— Прошу прощения за дерзость, милорд, но я подозреваю, что это леди Леона Арлингтон.
— Леди Леона! — изумился маркиз. — Но не может же она быть настолько неблагоразумна…
Тут он замолчал.
Где-то в глубине его сознания он вспомнил голосок Сильвины, говорившей:
— Она устроит вам ловушку! С быстротой, выработанной на солдатской службе, маркиз развернулся на месте.
— Сообщите леди, — сказал он, — что мой экипаж вернулся пустым, а я прислал сказать, что сегодня не ночую дома.
Лицо мажордома осталось совершенно бесстрастным, и он отозвался:
— Слушаю, милорд.
Маркиз вышел через парадную дверь на тротуар.
— Ваш экипаж, милорд? Мне о чем-нибудь распорядиться? — спросил лакей. Но тот покачал головой.
— Я пойду пешком, — проговорил он, к глубокому изумлению слуги, и быстро зашагал прочь.
Дойдя до площади, он остановился, и там, где его не могли увидеть из дома, вошел в сквер, находившийся в ее центре. Затем он медленно и бесшумно прошел между огромных кустов сирени, росших в тени высоких деревьев.
Благоухание какого-то ночного цветка напомнило ему об Алтон-Парке, и этого оказалось достаточно для того, чтобы на него нахлынули воспоминания о лесе в его имении и о том, как Сильвина предсказала ему, что какая-то женщина пытается устроить для него ловушку.