Линда Миллер - Уиллоу

Он усмехнулся; звук был глубокий, грудной, гремевший в ушах у Уиллоу.

– Я Ланцелот, – сказал он.

Уиллоу вскинулась бы снова, если бы он не остановил ее.

– Ты знаешь об этом?

– Об этом нетрудно было догадаться, колдунья. Надеюсь, ты понимаешь, что я сделан не из масляных красок и холста, а из плоти и крови.

Уиллоу густо покраснела, так как не было смысла отрицать это.

– Я много думала о тебе, но никогда у меня не было разгадки этому, – призналась она.

Гидеон засмеялся:

– Что же, скажите на милость, прекрасная девица, вы воображали?

У Уиллоу комок подступил к горлу от девической наивности ответа, который она должна была дать.

– Я… я думала, ты будешь… ну, я знала, что ты будешь внутри меня, но я не знала, как это. Я не знала, что мы будем двигаться так…

На этот раз Гидеон не смеялся, и юмор в его голосе был мягче.

– Ты думала, я просто собираюсь прыгнуть на тебя, а потом лежать там?

– Да, – призналась Уиллоу.

Какое-то время они лежали молча, рука Гидеона медленно перебирала волосы Уиллоу. Наконец, повернувшись к ней снова и оказавшись сверху – его губы были всего в дюйме от ее губ, – он выдохнул:

– Никогда не бойся, моя госпожа. Я останусь с тобой и убью драконов для тебя.

Пьянящее чувство охватило Уиллоу, но она ощутила и грызущее сомнение. Убьет ли он и ее брата?

Его рот накрыл ее губы, немного сонно, хотя и настойчиво.

Уже спускалась ночь, когда они наконец-то оделись и вернулись в город.

К величайшему облегчению Гидеона, все соболезнующие ушли к тому времени, когда они с Уиллоу добрались до дома судьи Галлахера. Только Захарий оставался там, и хотя у него совсем не было настроения препираться с братом, Гидеон мог как-то смириться с его присутствием.

Захарий молчал, пока Уиллоу не поднялась наверх; ее распущенные волосы развевались за спиной, а щеки пылали. Потом в тишине гостиной Галлахера он поднял свой бокал бренди в явно недружелюбном и насмешливом приветствии:

– У некоторых весьма интересный способ бороться с горем.

Гидеон напрягся, но потом ему захотелось расслабиться. Чтобы помочь себе в этом, он налил себе в стакан виски отчима.

– Она моя жена, – сказал он после долгой паузы.

– Уж мне ли это не знать лучше других? – сказал Захарий. Прислонившись к каминной полке, он принял вид совершенно расслабившегося человека, но из долгого опыта Гидеон знал, что его брат был словно свернувшаяся змея, готовая нанести укус в любую минуту.

Гидеон смерил Захария уничтожающим взглядом:

– Послушай, Захарий, я все это терпеливо сносил. Когда я узнал, что ты сделал, мне хотелось выпустить тебе кишки, но я не сделал этого. Так почему бы тебе просто не заткнуться, пока не поздно?

Захарий как-то презрительно хмыкнул, самодовольно ухмыляясь.

– Ты, случайно, не заблуждаешься, воображая, что являешься достойным противником для меня, братишка?

– Это не заблуждение, и ты это знаешь. Захарий улыбнулся, обнажив свои ослепительно белые зубы, но слегка побледнел.

– Хорошо, Гид, хорошо. Маму похоронили только сегодня, и никто из нас ничего такого не думает.

В этих словах был скрытый укол, задевший гордость Гидеона. Был ли он неправ, забывшись в сладостном огне с Уиллоу в этот печальный день? Он сделал вид, что не заметил намека брата.

– Не сентиментальничай, Захарий, – сказал он хрипло, – мы с матерью не были слишком уж близки, ни ты, ни я, так что давай не будем притворяться. В сущности, она просто бросила нас.

Захарий сделал большой глоток из своего бокала.

– Гид, она не оставляла нас, просто дедушка не дал ей забрать нас на Запад после того, как умер отец, вот и все.

Это было весьма резонно, но все равно не вполне укладывалось в голове Гидеона. Ивейдн вышла замуж за Девлина Галлахера спустя всего несколько недель после смерти первого мужа, оставив двоих сыновей на попечении строгого, но справедливого свекра. Их воспитали в достатке, но в то же время и достаточно сурово, чтобы мальчики стали настоящими мужчинами. И тем не менее то обстоятельство, что Ивейдн ушла, даже не попытавшись бороться за своих сыновей, обескураживало его.

– Возможно, судья не позволил бы ей привезти нас, – предположил Захарий, прервав молчание. – Ты когда-нибудь думал об этом, Гид? Может, ему не хотелось, чтобы под ногами все время крутились дети другого мужчины.

Гидеон все эти годы часто думал об этом, но теперь, встретив судью, он увидел его совсем в ином свете. Несмотря на разгульный образ жизни, Девлин Галлахер не был из тех, кто увиливает от ответственности, даже если она только частично его.

– Нет, – сказал он. – Дедушка надавил на нее, и мама уступила, вот и все.

– Она умерла, Гид. Давай оставим наши сомнения и предположим, что она сделала все, что смогла, хорошо?

Это было единственно разумное решение, и Гидеон был более чем готов отбросить свои мальчишеские мысли и чувства.

– Ты прав, – согласился он, задумчиво глядя на брата. – И все-таки что ты здесь делаешь? Я и не думал, что тебя можно оторвать от игорного стола и этой, как ее зовут, Мелани.

Захарий устало усмехнулся:

– Мелани вышла замуж за пятидесятилетнего кораблестроительного магната с большим животом и таким же банковским счетом. А я приехал сюда потому, ну, потому что чувствовал себя виноватым за ту шутку, которую сыграл с тобой. Я решил, что смогу помочь тебе чем-то, но, кажется, ты все держишь под контролем.

Под контролем? Гидеон чуть было не рассмеялся. Ему удавалось все, кроме контроля; на самом деле все его планы пошли прахом. Он хотел найти Стивена Галлахера, хотел жениться на Дафне Робертс и объединить свою часть акций «Сентрал пасифик» с акциями ее отца, получив таким образом контроль над компанией.

Вместо того чтобы следовать этим целям, он купил дом, в придачу к этому он переспал с Уиллоу. Он не говорил, что любит ее, но был близок к этому и пообещал ей, что они состарятся вместе и что у них будут дети.

Что, черт побери, с ним произошло? Он всегда умел мыслить расчетливо, но теперь просто разрывался между двумя совершенно различными задачами. Ему хотелось жить на этом маленьком ранчо, которое он так опрометчиво приобрел. Ему хотелось видеть, как у Уиллоу растет живот, в котором она вынашивает его детей.

И все же ему хотелось осуществить и другие желания. Не зная, как еще разрешить это затруднение, Гидеон набросился на Захария:

– Ты хоть немного представляешь себе, в какую чертову кашу ты превратил мою жизнь?

Захария, казалось, это скорее позабавило, нежели заставило раскаяться.

– Могу ли я напомнить тебе, что ты втрескался в нее? Ты был готов переспать с этой милашкой, чего бы тебе это ни стоило. Если я правильно понял, а я в этом совершенно уверен, ты весь день провалялся с ней на сене. Знаешь, ты ведь мог тихо и без шума аннулировать брак. Но, очевидно, ты выбрал другой вариант.