Линда Миллер - Уиллоу

– Так и было, – признал Девлин. – Но он любит ее.

– Она, кажется, так не считает, – заметил Стивен. Девлин хрипло усмехнулся:

– Гидеон тоже так не думает, но он любит ее. Небезопасно держать рядом с этими двумя горючее вещество.

Стивен натянуто улыбнулся:

– Значит, ты думаешь, он для нее достаточно хорош?

– Я это знаю, – ответил Девлин с уверенностью. – И она также хороша для него. Хотя это вовсе не значит, что между ними не будет одной-двух ссор до того, как они привыкнут жить в браке.

Стивен засмеялся, но его отрезвило выражение лица отца.

– Стивен, будь осторожен. У Гидеона большая часть акций «Сентрал пасифик», и, насколько мне известно, он, скорее всего, захочет сдать тебя в руки карающих органов.

Прошло некоторое время, прежде чем Стивен ответил:

– Это ставит Уиллоу в дурацкую ситуацию, да?

– По-моему, если что-то и мешает их счастью, то именно это обстоятельство, – задумчиво сказал Девлин. – Стивен, ты оставишь в покое эти чертовы поезда? Я человек богатый, и тебе не разорить меня таким способом.

Стивен усмехнулся:

– Значит, ты догадался?

– Совсем нетрудно было понять, кому ты хотел навредить. Все, что ты украл, принадлежало мне. Черт тебя побери, тебе незачем красть у меня – ты мой сын, и все, что у меня есть, – твое, стоит лишь попросить.

Красивое лицо – точная копия Частити – посуровело.

– Мне от тебя ничего не нужно.

– Проклятье, а мне кое-что нужно от тебя! Стивен вскочил на ноги, оттолкнув кружку кофе.

– Что? – в бешенстве крикнул он. – Ты хочешь сделать меня партнером в своих делах, отец? Ты хочешь признать меня, печально известного преступника, своим сыном?

В не меньшей ярости Девлин тоже поднялся на ноги:

– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? Я никогда не отказывался от тебя!

От злости у Стивена побагровела шея.

– Нет? – проревел он. – Тогда скажи мне, дорогой папочка, почему ты никогда не искал меня? Скажи, почему ты не пришел за нами?

Впервые Девлин понял, насколько сильно сын был зол на него. На лице этого мужчины он увидел обиду ребенка.

– Боже мой, Стивен, я не искал тебя! Я нанимал сыщиков! Я…

– Ты лжешь!

– А ты просто тупой всезнайка! – заорал Девлин. – Я нашел твою мать. В шестьдесят третьем. Она танцевала в каком-то кабаре. Я умолял ее, Стивен… я умолял ее сказать, где ты. Она боялась, и правильно, потому что я украл бы тебя у нее, ничуть не задумываясь!

– Почему же ты не сделал этого?

– Потому что был дураком, вот почему. Я провел ночь с Частити, – Господи, прости, я был уже женат на Ивейдн и все еще любил твою мать, – а когда проснулся, ее уже не было, а с нею пропала надежда найти тебя.

Стивен отвернулся, и старая обида пробежала по его лицу.

– Я не верю тебе.

– Как хочешь, Стивен. Загуби свою проклятую жизнь мне назло! Но только помни, что скоро будет слишком поздно порвать с тем, что ты творишь, и заняться чем-то серьезным.

– А как же Кой и Рэйли? – спросил Стивен более спокойно. – Они ничего не знают, а просто следуют за мной.

– Их убьют, если ты будешь продолжать свои дела. Этого ты хочешь для своих сводных братьев? Ты хочешь, чтобы Уиллоу увидела, как вас троих повесят?

Стивен рассеянно пожал плечами и запрокинул голову, глядя в серое небо.

– Уже и так слишком поздно, – сказал он после долгого молчания. – Если я сдамся, ты сможешь добиться прощения для Коя и Рэйли?

– Я мог бы добиться прощения и для тебя, если бы ты перестал грабить поезда и переворачивать вагонетки с медной рудой.

Стивен повернулся к отцу, и на какой-то миг в его глазах сверкнула надежда, почти сразу же погасшая от старого скептицизма и неверия. Боже праведный! Подумал ли он, что Девлин пытается заманить его и двоих сыновей Джея Форбза в ловушку? Эта мысль привела Девлина в ярость.

– Ты думаешь, я продам тебя? – прошипел он недоверчиво. – Думаешь, я захочу, чтобы моего сына арестовали и вздернули на виселице?

Стивен пожал плечами.

– Просто подумай, насколько спокойной стала бы твоя жизнь, если бы я был мертв, – сказал он.

Ослепленный обидой и злостью, Девлин бросился на сына, ударив его так сильно, что Стивен, не ожидавший этого, оступился и чуть было не упал.

Побледнев, он выругался и сжал руку в кулак, готовясь нанести смертельный удар.

– Давай, парень, – выдохнул Девлин. – Давай, врежь мне как следует. Давай. И ты увидишь, что ничего, Стивен, ничего не изменится!

Медленно Стивен разжал пальцы, его глаза потемнели в тон глазам Девлина.

Девлину захотелось обнять его за плечи, но он не решился: все было слишком хрупким.

– Я люблю тебя, Стивен, – тихо и честно сказал он. – Ради Бога, позволь мне помочь тебе, пока еще не слишком поздно.

Стивен явно колебался, но доверие оставило его.

– Уже слишком поздно, – сказал он, повернулся и исчез среди окружающих их деревьев, и Девлин понял, что сын не вернется.

На этот раз слезы Девлина Галлахера не имели ничего общего со смертью Ивейдн.

Последняя комната, куда Гидеон привел Уиллоу, была спальней хозяйки, и не без причины она почувствовала слабость.

Слегка усмехнувшись, потому что он всегда, казалось, понимает намного больше, чем следует, Гидеон оставил жену стоять у окна рядом с огромной кроватью под пологом.

– Отсюда видно горы, – сказал он.

Не обращая внимания на дальние горы, Уиллоу смотрела на кровать. «Будет ли она лежать здесь с Гидеоном тысячи ночей, миллионы ночей? Рожать его детей здесь? Или он бросит ее, утолив свое видимое влечение?»

Слезы наполнили глаза Уиллоу. Услышав всхлипывания, которые она не смогла сдержать, Гидеон повернулся к ней. Сделав пару шагов, он встал перед нею, прижимая к себе, вороша рукой ее волосы. Шпильки, державшие ее тяжелые косы, упали, и густые пряди легли ей на спину и на плечи.

Это растрогало Гидеона, и его рот приблизился к ее рту, быстро и с голодным отчаянием.

Пораженная этим и все же не в состоянии остановиться, Уиллоу ответила на его поцелуй, встретив его настойчивый язык своим языком. От его рук по ее телу бежала жгучая волна: они поднимались к ее груди, скользили к ягодицам, прижимая ее тело к горящему доказательству своего желания.

– Уиллоу, – сказал он наконец, когда поцелуй закончился, – Уиллоу.

Она закрыла глаза от удовольствия, почувствовав жар, когда его пальцы добрались до застежки ее простенького черного платья и начали освобождать пуговицы из маленьких петель. Когда платье было расстегнуто, он расшнуровал корсет, освобождая полную, отягощенную от страсти грудь, ждавшую его.

Гидеон выдохнул и поднял немного подрагивающие руки, чтобы накрыть ими эти сладостные холмы, гладя их вершины, пока они не затвердели от желания.