Шелли Такер - Навсегда с ним
Она плотнее завернулась в тяжелое шерстяное одеяло и вздохнула. Впрочем, комнатка не так уж плоха. В очаге попыхивает огонь, а домотканые простыни уютно обволакивают обнаженное тело.
Когда повариха привела ее сюда, Селина спросила насчет ночной рубашки, но недоуменный взгляд женщины сказал ей, что она вновь чуть не сделала ошибку. Похоже, в средние века у людей была дубленая кожа. Слишком усталая, чтобы обсуждать эту проблему, и не желая ложиться в грязном платье, она разделась донага и сбросила красные шелковые башмачки.
Ей вспомнилась детская сказка «Волшебник из страны Оз». Может быть, ей надо три раза повернуться на каблуках и сказать: «Нет места лучше дома»? Воспоминание рассмешило ее, и она хохотала, пока не заболели бока.
Но она все-таки попробовала.
В душе смеясь над собой, поворачивалась то в одну, то в другую сторону, снова и снова повторяя заветные слова, пока глаза ее не начали слипаться и сон не свалил ее.
Селине показалось, что она спала всего несколько минут, когда ее разбудили, тряся за плечо. Приоткрыв один глаз, она увидела, что дрова в очаге догорели, и поняла, что прошло немало времени.
— Нет! — простонала она, поворачиваясь и кладя на голову подушку. — Пожалуйста… еще… поспать.
Она снова почувствовала прикосновение чьей-то руки. Кто-то щекотал ее голое плечо. Крупная мужская рука.
— Время просыпаться, моя ненаглядная супруга! — громко произнес знакомый голос. — Ваши многочисленные обязанности ждут вас.
Селина с удивленным возгласом села в постели, слишком поздно вспомнив, что ложилась спать без всего. Она задохнулась и одним движением натянула простыню до подбородка. Правда, у Гастона, стоявшего около кровати, было достаточно времени, чтобы рассмотреть все в подробностях.
— Что… что… — бормотала она. — Что вы делаете в моей комнате?
Он улыбнулся. Медленно, лениво.
— Вы уже не первый раз задаете мне один и тот же вопрос, Кристиана. И мой ответ не блещет разнообразием: это моя комната. Весь замок принадлежит мне.
Их взоры встретились. Его спокойный, твердый голос, интонация, с которой было сказано «весь», заставили ее напрячься. В свете гаснущих углей очага его резкие черты приобрели мягкий, золотистый оттенок, но что таилось в глубине его глаз, понять было невозможно. Селина дрожала, убеждая себя, что причина в страшном холоде, царящем в комнате.
— Я не это имела в виду… Я…
Не говоря ни слова, он присел на край кровати. Она с трудом удержала порыв броситься прочь — он казался огромным, в черном в обтяжку колете сливающийся с окружающей тьмой. Одежда подчеркивала ширину его груди и массивность бицепсов. Сверху была накинута безрукавка с вышитой на груди эмблемой — приготовившийся к прыжку лев. Застегнутый массивной пряжкой на шее плащ с подкладкой из серебристого меха спускался с могучих плеч.
Селина не спускала глаз с этого пятна на его открытой шее: гладкая смуглая кожа и металлические кольца пряжки… По ее телу побежали мурашки, как будто внезапный ливень простучал каплями от шеи до пят.
— Я… не ждала вас, — запинаясь пробормотала она. — Я думала… вы назначили Иоланду и вашего оруженосца следить за моей работой.
— Я посчитал, что и мне не грех проявлять интерес к вашим делам.
Селине очень не понравилось, как он сказал эту фразу. Еще ей не понравилось ощущение абсолютной беззащитности под этой белой простыней. И уж совсем странным показалось чувство, с которым она разглядывала кисти его рук, покоившихся на кровати. Он положил их по обе стороны тела, руки в черных кожаных перчатках, под цвет плаща.
— Я… я только что… Я совсем мало спала.
Она тут же выругала себя за эти слова. Она ведь не собиралась ему перечить, решила молча выполнять любую работу, которую он для нее придумает, и ни в коем случае не выказывать слабости. Ведь он этого только и ждет.
— Можете оставаться в постели весь день, если хотите, — предложил он и прилег рядом с ней, подперев голову ладонью. Кровать жалобно заскрипела. — Вы ведь так устали, проработав всю ночь.
Она не успела ответить, как он вдруг схватил край простыни и приоткрыл до колен ее ноги.
— Эй, подождите! Что вы… — Она попыталась сесть, подтянув ноги, но было поздно. Рукой в черной перчатке он уже схватил ее за ступню. Она замерла, часто дыша.
— Миледи, я делаю это для вашей же пользы, — невинным тоном пояснил он.
Его перчатки были теплыми и мягкими на ощупь — от долгой носки кожа лоснилась. Аккуратными движениями сильных пальцев он начал массировать ей ступню, надавливая большими пальцами на подошву.
Селина прикусила губу, с трудом сдерживая рвущийся наружу стон наслаждения.
— П-пожалуйста, прекратите, — попросила она, стараясь казаться спокойной.
Он продолжал поглаживать и растирать нежными движениями опытных пальцев каждую мышцу.
— Я вовсе не хочу быть жестоким по отношению к вам, Кристиана. Если вы не расположены работать сегодня, можете спать сколько вашей душе угодно.
Селина стиснула зубы, только чтобы не показать Гастону, как ей приятно.
После долгого медленного массажа Гастон отпустил ногу и взялся за другую. И как ни старалась Селина, она не смогла удержаться от вскрика.
Гастон поднял глаза. На губах играла хитрая улыбка.
— Я мог бы устроить вам ванну, — предложил он. — Большой чан горячей воды, прямо здесь, в вашей комнате. Хотите?
Боже, это нечестно! Она не ожидала от Гастона такого коварства. Он же буквально читает ее мысли. Она медленно вздохнула, ни на секунду не поверив в искренность его намерений, но не имея сил отказаться от удовольствия, которое он ей доставлял.
— А в благодарность я должна?.. — Она уже знала ответ. Он склонил голову набок, и на лицо упала прядь черных волос. Мальчишеский взгляд совершенно не подходил к его облику взрослого мужчины в черном одеянии.
— Все очень просто, Кристиана. Вам достаточно сказать правду. Я сам буду сопровождать вас к королю. Согласитесь, и вы больше никогда палец о палец не ударите.
Обхватив себя руками, чтобы не сползла простыня, Селина вздохнула и поджала под себя ноги.
— Я уже много раз повторяла, но повторю еще: я не могу этого сделать, потому что ничего не знаю.
В мгновение ока его взгляд стал ледяным. Гастон больше не прикасался к ней.
— Кристиана, неужели вы не видите, что делаете себе только хуже своим упрямством? Вам придется мне уступить, сейчас или позже, — спокойно сказал он. — Но уступить придется все равно.
Селина молча смотрела на него. У нее больше не было сил спорить. Он ей не верит, а она не может его убедить в своей правоте. Пока она не найдет способа выбраться отсюда и вернуться домой, ей придется молча сносить его раздражение и угрозы.
