Карен Хокинс - Ты лишила меня сна
— Одни? А как же моя семья? Нам ведь потребуются свидетели.
— Уверен, что церковь обо всем позаботится. — Поколебавшись, он добавил: — Я бы предпочел скрыть это от ваших тети и дяди. У меня такое чувство, что они не одобрят наш простой план.
Триона тоже помешкала, потом кивнула:
— Нынче утром моя тетя говорила только о свадьбе и о том, как прелестно все это будет.
Он поморщился.
— Я полностью согласна с вами, — торопливо сказала она. — Не нужно лишнего шума.
Хью оценил ее трезвый и разумный подход к делу. Большинство женщин стали бы настаивать на пышной свадьбе, цветах и роскошных туалетах, к чему она, кажется, была равнодушна, и это добрый знак.
— Ну и хорошо. Мы оставим им письмо и уедем в пятницу.
Он помолчал и спросил:
— А как насчет ваших родителей?
— Они гостят у моего дяди в Озерном крае. Тетя Лавиния нынче утром послала им весточку, но потребуется минимум три дня, чтобы посланец разыскал их, и еще три или четыре дня на то, чтобы они прибыли в Лондон.
— Тогда мы поженимся без них.
— Придется. Мои родители, конечно, будут огорчены таким оборотом дела, и лучше все объяснить им в письме. — Она бросила на него неуверенный взгляд. — Мне бы хотелось потом пригласить их в гости, если вы не возражаете.
— Конечно. Гилмертон- Мэнор ведь станет и вашим домом.
На ее лице чувства стремительно сменяли друг друга, и одним из них была неуверенность.
— Я человек чести, Триона. Вам следует это знать.
Она прищурилась, и выражение ее лица стало холодным:
— Ваше поведение по отношению ко мне в карете не было подтверждением этому.
Он хотел бы сказать, что забыл о том поцелуе, но помнил его слишком отчетливо. Она была нежной и сладкой, губы ее оказались пухлыми и горячими и на мгновение ответили на его поцелуй. Тело Хью внезапно охватило бурное желание повторить его. «Успокойся, болван. Для этого будет еще много времени».
Об этом он был способен позаботиться.
Триона скрестила руки на груди, бессознательно приподняв груди до выреза платья.
— Тот поцелуй не был поступком честного человека. Вы хотели наказать и напугать мою сестру.
Так и было до тех пор, пока его губы не прикоснулись к губам Трионы и не зажгли в нем удивительное пламя. И единственное, чего он желал, — это продолжения начавшегося в карете.
Ему пришлось взять себя в руки и преодолеть это, загасить вспыхнувший было огонь. Он знал, что сильные страсти быстро сгорают. Ну и что? Зато как только окажется в брачной постели, он сможет утолить свое физическое томление, свое влечение к ней. Все-таки преимущество брака — полное и вполне законное обладание объектом желания. Париж стоит мессы!
Она облизнула губы, что еще больше взволновало его.
— Лорд Маклейн, наш брак будет фиктивным?
Черта с два! Взгляд Хью пропутешествовал от темно-золотых волос, нависавших крылом над ее лицом, до густых длинных ресниц и полного розового бутона губ, и полной груди, приподнятой скрещенными на ней руками, и соблазнительного изгиба бедер. Ноги ее были скрыты под юбками, но он мог себе представить…
— Нет, — ответил он твердо. — Это будет настоящий брак во всех отношениях, или его не будет вообще. Было бы глупо отказываться от единственного, что может сделать его немного счастливее.
— Что же вы предлагаете?
Голос ее был глухим, и казалось, она задыхалась, произнося этот вопрос, и это еще больше взволновало его.
— Физическое наслаждение, моя прелесть.
Он подошел к ней, мгновенно преодолев расстояние, и взял ее лицо в ладони. Провел большим пальцем по влажным губам, отчего по телу ее пробежала дрожь, а он ощутил томление плоти и трепет, возникшие между ними.
Она крепко зажмурила глаза, а когда открыла, взгляд ее был трезвее, холоднее и решительнее.
— Не понимаю, какое значение будет иметь физическое наслаждение, если мы все равно расстанемся.
Он вспомнил, сколь невинной она показалась ему, когда он ее поцеловал, и тело его снова охватил огонь.
— Дорогая моя, уверяю вас, вы все поймете.
Чтобы доказать свою правоту, он взял ее за подбородок и приблизил ее губы к своим.
Он только собирался показать ей, каким приятным и чувственным может быть поцелуй. Но едва их губы соприкоснулись и она на мгновение заколебалась, прежде чем податься и подарить ему снова свою сладость, случилось нечто странное, как тогда, в карете.
Хью забыл, где находится, что он собирался сделать и почему. Осталось лишь одно желание ощущать нежность ее губ, прикосновение упругой груди и чудесное тепло.
Но на этот раз пламя взметнулось выше и разгорелось жарче, достигнув опасного уровня. Скоро он сможет обладать этой девушкой. Она будет принадлежать ему целиком и полностью.
Его затопило примитивное чувство, и страсть его была столь яркой и могучей, что он и не подумал сопротивляться.
Он провел руками по всему ее телу, пробуя на ощупь его изгибы, восхищаясь округлостями, и, завладев ртом, ощутил ее сладость. Она прижалась к нему, казалось, он ощущал жар сквозь тонкую ткань платья, движения ее были решительными, но неловкими. Она даже не понимала причины своего томления и желания, но для него все это было очевидно.
Эта страсть в сочетании с невинностью воспламенила его, как ничто прежде, и только звук шагов в коридоре вернул его к действительности. Он быстро осознал всю неловкость ситуации. Хью сделал над собой усилие и попытался отстраниться.
Очки ее сползли и теперь сидели криво, припухшие губы слегка приоткрылись, а взгляд она не могла сосредоточить.
— О да… — Голос ее прервался, когда она попыталась заговорить. Она сделала глубокий вдох и попыталась начать свою речь снова. — Теперь я понимаю вашу мысль, лорд Маклейн, и готова уступить.
Он чуть не рассмеялся, услышав столь деловую и практичную оценку происшедшего. Что за загадка таилась в этой девушке! Даже с трудом, придя в себя после поцелуя, она ухитрилась высказать свою позицию ясно и разумно. И пожалуй, ему это понравилось!
— Пожалуйста, называйте меня Хью. В конце концов, мы собираемся пожениться. Какой я для вас «лорд»?
Она кивнула:
— Да, теперь вы для меня Хью. А я Триона.
— Я предпочитаю имя Катриона. — Он поправил ее очки так, чтобы они сидели ровно. — Но пожалуй, приду к тому, чтобы называть вас Кейт.
Он отвел от щеки прядь шелковистых волос цвета меда и восхитился девичьей нежностью ее кожи.
Их взгляды встретились, его рука замерла, кончики пальцев погладили щеку. У нее были самые удивительные глаза на свете: миндалевидные, орехового цвета с вкраплениями золотого и коричневого.
