Бертрис Смолл - Возраст любви
— Мы можем обнажаться в присутствии друг друга? — спросила она.
— Да, и хотя твою камизу давно пора постирать, я хотел бы увидеть тебя без нее.
Аверил ушла под воду, сняла камизу, выжала и отшвырнула на пол.
— Я должна вымыть тебя, а потом вымыться сама, — прошептала она. Сердце билось все сильнее.
Рис кивнул, оценив ее скромность. Он все равно скоро увидит ее, когда она выйдет из чана.
— Давай я прежде вымою твои волосы, — предложил он.
— Да? — удивилась она.
— Твои волосы великолепны, Аверил, и так же нуждаются в мыле и воде, как мои непокорные локоны.
Немного поколебавшись, она кивнула и спокойно выжидала, пока он распускал ее длинные волосы, намыливал, промывал и повторял процедуру. А когда закончил, Аверил выкрутила золотистые пряди и снова сколола на затылке.
— Вот и ты пахнешь, как цветочный луг, — улыбнулся он.
— А теперь давай вымою тебя, как учили, — сказала она вместо ответа и, взяв щетку, принялась ловко тереть ему спину.
Руки так и летали над водой. Потом настала очередь лица, ушей, шеи и груди. Закончив, она отдала ему тряпицу.
— Остальное отмоешь сам.
— А почему не ты? — удивился он. — Твоя мать сказала, что ты всему обучена.
— Неужели разрешишь мне дотрагиваться до интимных мест тех мужчин, которые будут наведываться в гости? — вскинулась Аверил.
— Я не гость, Аверил. Я твой муж. А теперь делай все, как полагается, иначе мне придется сказать родителям, что я тобой недоволен, — пригрозил Рис. — И ты никогда не будешь мыть других мужчин. Только меня.
Аверил судорожно сглотнула, помедлила, но все же намылила тряпицу и окунула в воду. Оттерла его плоский живот, двинулась ниже. Осторожно провела по заросшему густыми жесткими волосами холмику. Едва дотрагиваясь, вымыла мужское достоинство и двойной мешочек под ним. Длинный твердый отросток, казалось, жил собственной жизнью, подрагивая в ее ладони. Аверил снова сглотнула.
— Кажется, все, — пробормотала она и принялась мыться сама.
— Я хочу взять тебя здесь, — хрипло вымолвил он прижимаясь губами к се влажной шее. Взял тряпицу из ее ослабевшей руки и стал намыливать груди. — Ты так чертовски соблазнительна, Аверил. Я не жалею, что похитил не ту девушку.
Он обнял ее за талию и прижался всем телом.
— Думала ли ты когда-нибудь, что потеряешь невинность в чане с теплой водой, моя прелестная юная супруга?
— Ты не посмеешь! Не посмеешь навлечь на меня позор!
— Это как? — не понял он. Тряпица упала в воду, и он ласкал ее круглую маленькую грудь, сжимая мягкую плоть, слегка пощипывая сосок.
— Мой отец не сможет вывесить окровавленную простыню. Люди посчитают, что ты меня взял в первую же ночь! Или, что еще хуже, начнут болтать, что я вообще не была девственной и имела любовника. Прошу тебя, Рис! Не здесь! Не сейчас! Если в моей добродетели усомнятся, могут пострадать и мои сестры.
Рис застонал. Он уже успел совершенно забыть, как она невинна! Боже, как противостоять искушению?
— Выходи из воды и обернись полотенцем, — велел он.
— Но я сначала должна вытереть тебя, господин, — возразила она.
— Если дотронешься до меня хотя бы пальцем, я за себя не ручаюсь и возьму тебя здесь и сейчас. Ты ведь желаешь, чтобы из окна башни свисала простыня со свидетельством твоей невинности, верно? Тогда делай, как сказано! Немедленно!
Аверил едва не выпрыгнула из чана и, повернувшись спиной, поспешно закуталась в полотенце. Кожа горела. Соски набухли, и она была уверена, что кровь в жилах закипает. И это после единственного короткого поцелуя и столь же недолгих ласк! Но она знала, что готова покориться этому мужчине. Пусть он еще не отдал ей ни любви, ни доверия, но она сумела возбудить его вожделение.
— Выходи, муж мой, — позвала она наконец. — Надеюсь, ты позволишь мне тебя вытереть.
— Да, — кивнул он, ступив на пол. — Я сумел успокоить своего большого мальчика, но, боюсь, ненадолго. Наш союз должен быть осуществлен на деле.
Его достоинство все еще выглядело опасно живым.
— Ты прав, — признала она, ловко вытирая его. Она все больше нервничала. В ее жизни не было других мужчин, кроме отца, брата, слуг и воинов. Никто не взирал на нее с желанием. Аверил была старшей дочерью лорда Дракона, и ни один кавалер не смел приблизиться к ней до того дня, как явился Рис Фицхью, погубивший все шансы на удачный брак. Ей следовало бы сердиться на этого человека, но он возбуждал ее, позволив заглянуть в будущее, которое ждало Аверил в брачной постели. Трудно устоять перед искушением!
Он взял полотенце и вытер ее лицо.
— О чем ты думаешь?
Аверил, погруженная в свои мысли, не сразу вернулась к действительности.
— Тебе нужно побриться, Рис Фицхью. А то ты похож на медведя, только что вылезшего из берлоги. Найдешь все, что нужно, на этой полке. А я пойду одеваться и пришлю мать с чистой одеждой.
И Аверил поспешила из купальни.
— Ему нужна чистая одежда, — объявила она, отыскав мать.
— А ты куда, дочка?
— В спальню, одеваться.
— Твои вещи перенесли в другое помещение. Теперь тебе надлежит спать с мужем. Иди в маленькую комнату на верху западной башни. Там уже прибрано. Надень новое платье и возвращайся в зал. Отпразднуем вашу свадьбу.
Аверил кивнула и неожиданно поняла, что язык ей не повинуется. Больше она никогда не ляжет в одну постель с Майей и Джунией. Придется спать с мужем, так внезапно возникшим в ее жизни.
Она почти взбежала по узкой лестнице, ведущей в башню. В комнате уже находились ее одежда, и щетки, и сундук с приданым. Аверил вытащила из него чистую камизу и, сбросив полотенце, принялась одеваться. Ее платье было из оливково-зеленого шелка с длинными узкими рукавами. Сверху она натянула тунику того же оттенка, расшитую золотой нитью. Она впервые видела этот наряд и предположила, что это свадебный подарок матери. У Горауин был превосходный вкус, а ее щедрость была общеизвестна.
Сев на постель, Аверил распустила волосы, взяла щетку и принялась расчесывать густую влажную массу, пока она не подсохла. Потом заплела косы, обвила вокруг головы и заколола шпильками из полированной кости. Раньше она никогда так не причесывалась, но сейчас дело другое. Она стала замужней женщиной.
Аверил нашла туфли в тон, натянула и поискала взглядом одежду Риса, но ничего не обнаружила. Пришлось вновь бежать к матери.
— В нашей комнате нет чистой одежды для Риса, — сообщила она.
— У него только та, что на нем. Разве не заметила, что он ни разу не сменил корта с тех пор, как вы уехали в Аберфро? Ты его жена. И отныне твоя обязанность — следить за тем, чтобы муж ни в чем не нуждался.
— Ему необходимы шоссы и чистая камиза, иначе получится, что я зря его мыла.
