Сара Маклейн - Девять правил соблазнения
— Все зависит от того, насколько быстро нам удастся вывести ее из заблуждения, что она не должна выходить замуж. Гейбриел, она буквально в ужасе от того, что ее постигнет участь матери. И разве можно ее за это винить? Эта женщина оставила след в каждом из нас.
— Джулиана совершенно не такая, как наша мать. И ее боязнь служит тому доказательством.
— Тем не менее. Не нас в этом нужно убеждать. Ее. И весь Лондон. — Братья долгое время молчали, затем Ник добавил: — Думаешь, Джулиана из тех, кто будет настаивать на браке по любви?
Ралстон раздраженно хмыкнул.
— Я очень надеюсь, что она девушка благоразумная.
— Женщины склонны считать, что любовь — это то, что причитается им по определению. Особенно молодые женщины.
— Не могу представить, что Джулиана верит в подобные сказки. Ты забываешь, что нас воспитывала одна и та же женщина... просто невозможно, чтобы Джулиана жаждала любви. Тем более после того как увидела, к чему это приводит.
Близнецы долго молчали, потом Ник сказал:
— Ради всех нас хочется верить, что ты прав. — Ралстон ничего не ответил, и Ник добавил: — Леди Кальпурния в качестве наставницы — превосходный выбор.
Ралстон уклончиво хмыкнул.
— Как ты добился ее согласия?
— Это имеет значение?
Ник недоуменно-вопросительно поднял бровь.
— Теперь я чувствую, что это имеет огромное значение. — Ралстон ничего не ответил, Ник поднялся и поправил свой галстук. — Марбери устраивает карточную игру. Не хочешь присоединиться?
Ралстон лишь отрицательно покачал головой и поднес к губам бокал.
Ник кивнул и вышел. Ралстон наблюдал за ним сквозь прикрытые веки, проклиная необъяснимую способность своего братца проникать в самую суть сложной ситуации.
Леди Кальпурния.
Он считал ее весьма приятной и доброжелательной женщиной с безупречной репутацией, которая просто очень вовремя оказалась на его пути. Она была идеальным решением проблемы — подготовки Джулианы к ее первому сезону; впрочем, возможно, он убедил себя в этом. Но ведь он целовал ее.
И поцелуй был довольно необычным.
Он усмехнулся при мысли об этом. Впрочем, Ралстон настолько был ошеломлен неожиданным появлением сестры, что любой поцелуй мог показаться приятным отвлечением.
Особенно поцелуй, подаренный так легко и таким приятным, пожалуй, даже восторженным, партнером.
Возбуждение горячей волной почти мгновенно окатило Ралстона, когда он вспомнил, как держал Калли в своих объятиях, ее нежные вздохи, то, с каким воодушевлением она отдалась его поцелую. Он подумал, что эта девушка вполне готова решиться на другие, более страстные действия. На мгновение он позволил себе представить ее в своей постели. Огромные карие глаза, раскрытые пухлые губы, на которых всегда играет легкая загадочная улыбка...
В комнате раздался взрыв смеха, который вырвал его из задумчивой мечтательности. Ралстон поерзал в кресле, чтобы избавиться от не вовремя возникшего напряжения в бриджах, и покачал головой, отгоняя созданный образ и мысленно делая заметку найти себе подходящую женщину, причем как можно скорее.
Он сделал еще глоток скотча, затем несколько минут смотрел на огонь сквозь янтарную жидкость, оставшуюся в стакане, одновременно размышляя о странных событиях прошлой ночи. Он не мог отрицать того факта, что леди Кальпурния Хартуэлл, совершенно неприметная на званых вечерах девушка, о которой он никогда раньше не думал, пробудила в нем определенный интерес. Она, конечно, не относилась к тому типу женщин, которыми Гейбриел обычно интересовался. Более того, она была совершенно противоположного типа и никак не отвечала его предпочтениям — ему всегда нравились изысканные, уверенные в себе и опытные женщины.
Так почему же она так его заинтриговала?
От дальнейшего размышления над этим вопросом Ралстона отвлек очередной взрыв беспорядочного шума в комнате. Радуясь возможности отвлечься от смущающих мыслей, он с интересом обернулся к группе разгоряченных джентльменов, громко выкрикивавших все возрастающие числа. Финни, букмекер клуба, торопливо записывал сделанные ставки в специальную книгу.
Подавшись вперед, чтобы лучше рассмотреть происходящее, Ралстон быстро определил того, кто оказался в центре азартного спора, — это был барон Оксфорд. Именно поэтому несложно было определить и предмет заключения пари — женитьба барона, который, казалось, находился в беспрестанном поиске будущей супруги. В течение нескольких месяцев Оксфорд, сидевший по уши в долгах из-за своей любви к азартным играм, публично заявлял членам клуба «Брукс», что собирается жениться, и чем богаче будет невеста, тем лучше.
Несдержанный Оксфорд, который частенько бывал навеселе, казался Ралстону невыносимым. Однако, поскольку сейчас маркизу необходимо было отвлечься, он решился и, выбравшись из своего кресла, подошел к группе.
— Десять гиней на Пруденс Маруорти.
— У нее лошадиное лицо! — эта реплика прозвучала от самого Оксфорда.
— Ее приданое стоит свеч! — раздался чей-то голос. Ралстон был единственным мужчиной, у которого эта шутка не вызвала смех.
— Ставлю двадцать гиней на то, что никто, кроме дочери Бервика, за тебя не пойдет! — Граф Чилтон бросил свою ставку в общую кучу золотых монет. Раздался нестройный гул удивленных голосов: спорщиков поразил не только размер ставки сэра Чилтона, но и сам предмет этого рискованного пари.
— Возможно, она простовата, — со смехом ответил Оксфорд, — но ее отец действительно самый богатый человек в Англии!
Ралстона совершенно не интересовал этот гнусный спор, и он повернулся, собираясь покинуть спорящих, когда, перекрывая общий шум, раздался чей-то громкий голос:
— Я знаю точно! Девица Аллендейл!
Ралстон замер, затем заинтересованно обернулся. Эта женщина просто преследовала его.
— Ничего подобного. Она только что обручилась с Ривингтоном, — произнес кто-то. — Да у тебя с головой не все в порядке, если ты думаешь, что Ангел Аллендейл пойдет за Оксфорда.
— Да не та, хорошенькая... другая.
— Толстушка?
— Со странным именем?
Оксфорд, самодовольно оглядываясь, что, вероятно, было следствием слишком большого количества спиртного, наслаждался каждой минутой этого нежданного внимания.
— Ривингтон в самом деле поступил умно, женившись на состоянии Аллендейлов. А леди Кассиопея будет не самым плохим финалом моей истории.
— Кальпурния. — Ралстон произнес это имя тихо, слишком тихо, чтобы можно было расслышать, но одновременно кто-то из присутствующих поправил Оксфорда.
Барон небрежно отмахнулся стаканом в руке и продолжил:
